– Что? Ты уверена?
– Я видела ее кроссовки, Пэт. Я собираюсь повесить трубку и прямо сейчас позвонить Кроули. Питер понял, что я все знаю. Он может перепрятать ее. Или того хуже.
* * *
Все обрушилось, словно лавина. Костюм кролика извлечен из тайника, ящика в задней части шкафа, в который никто никогда не подумает заглянуть. Искусственный мех. Огромные уши, розовые внутри. О, тайны, которые слышали эти уши! Пьянящие секреты маленьких девочек, произнесенные шепотом, с нежными, сладкими вздохами.
Костюм кролика будет надет в последний раз. В последний раз Кролик Питер оживет.
Они показывали пьесу два вечера подряд, и сегодняшний спектакль будет последним и самым лучшим. Ронда порхала по сцене, произнося свои реплики, как будто во сне, от которого ей совсем не хотелось пробуждаться.
– Знаешь, – сказала Ронда, которая теперь была немолодой Венди, садясь в кресло-качалку и устремив взгляд в ночь. – Иногда я задаюсь вопросом, летала ли я на самом деле?
Последние несколько недель Ронда ощущала, что грядут перемены. Она ощущала это всякий раз, когда Питер давал им указания, подсказывал их реплики. Она слышала это в его голосе. Тот как будто ломался, когда он выпускал свою ворону в лес. Подрагивал и срывался на писк. Ронда ощущала мрачное присутствие чего-то неотвратимого, как будто под люком затаился некий монстр, дожидаясь момента, чтобы во время финального акта все уничтожить.
В последние дни, предшествовавшие пьесе, они обращались друг к другу исключительно по своим сценическим именам, как будто потеряли свои прежние личности с той же легкостью, с какой Питер Пэн потерял свою тень.
Но тени, как показала Ронда Питеру на сцене, можно пришить назад. А смогут ли они после сегодняшнего вечера вновь надеть на себя свои старые «я»? Так ли просто будет это сделать?
– А еще мне не дает покоя вопрос, – сказала Ронда-Венди, – помню ли я, как это делается?
Финальная сцена в их версии пьесы – то есть написанной Питером, Венди представала старушкой (Ронда надевала седой парик и рисовала на густо напудренном лице морщины), которая пыталась вспомнить, где жил Питер Пэн и как выглядело его жилище. Наконец, после огромных усилий, после попыток вспомнить, пел Питер или каркал, учил ли он их на самом деле летать и был ли он вообще, Ронду-Венди осеняло. Она вспоминала строчку, и это была заключительная строчка пьесы.
Венди медленно поднималась из кресла, ковыляла с тросточкой к окну, оттягивала в сторону штору и вслух вспоминала:
– Вторая звезда справа, и так до самого утра.