Далее Бабель продолжал:
«Другим близким мне из этой группы человеком был комдив Дмитрий Шмидт. Его троцкистское прошлое было менее определенным, чем у Охотникова. Я знал, что в 1925—26 году в Краснодаре (он командовал там кавалерийской школой начсостава) Шмидт пережил период сомнений и колебаний, знал, что партийная организация быстро его выправила. На Северном Кавказе я встречал его у б. командующего войсками СКВО Белова и у б. ПП ОГПУ Евдокимова. Шмидт занимался прямым своим делом мало, кутил, менял женщин, опускался, но, очевидно, вовремя остановился, п. ч. с 1931—32 года до меня стали доходить слухи о переменах в нем происшедших, о том, что часть, которой он командует, выдвигается на первое место. Личное свидание только убедило меня в верности этих слухов. Шмидт 35–36 годов считался способным командиром, мечтал о повышении, о более крупной работе, зажил настоящей и дружной семейной жизнью. Сообщения в газетах о его террористической деятельности явилось для меня и для многих из знавших его неожиданностью. Шмидт немного писал, показывал мне свои сценарии и рассказы (писание которых я советовал ему прекратить), имел много близких друзей среди литераторов — дружил с Багрицким, с Катаевым, со Светловым, останавливался у них во время своих приездов. О троцкизме своем вспоминал с некоторым презрением к самому себе, как о вещи, помешавшей ему занять положение, которого он заслуживал, и обнаруживал в последние годы несколько даже отталкивавший карьеризм. Уловка эта давала ему полную возможность казаться в наших глазах (я говорю о себе, о Багрицком, о Катаеве) образцовым и преданным командиром Красной Армии».
К портрету Дмитрия Аркадьевича Шмидта (настоящая фамилия — Гутман, 1895–1937) можно многое добавить. Биография прославленного комбрига достойна пера историка и кисти художника. Родился он в Прилуках — уездном городке Полтавской губернии в семье конторщика страхового агентства. Мать работала набойщицей папирос на махорочной фабрике. Мальчишкой Шмидт освоил профессию слесаря, потом киномеханика. В годы первой мировой войны юноша вступил в партию большевиков и получил партийную кличку «Шмидт» — в честь знаменитого лейтенанта русского флота, поднявшего восстание на крейсере «Очаков». Далее — первый арест, тюрьма в Николаеве, действующая армия и полицейский надзор вплоть до февраля 1917 года[68]. Прапорщик Шмидт принимает участие в революции сначала как пропагандист большевистской фракции в дивизиях Юго-Западного фронта, а чуть позже борется за установление советской власти на Украине: командует 5-м советским полком. Вместе с Я. Охотниковым Шмидт храбро воюет против Врангеля под Царицыном, получает второй по счету орден боевого Красного Знамени. С 1921 по 1924 год стоит во главе 2-й Червонной дивизии. Бабель посвятил ему в «Конармии» один из лучших рассказов — «Жизнеописание Павличенки, Матвея Родионыча»