Номер назывался «живой мертвец». Делался он просто. Как только факира начинали засыпать песком, он становился на колени и на руки, чтобы в яме оставалось свободное пространство с запасом воздуха. Тренировка позволяла ему обходиться этим скудным запасом кислорода довольно долго.
Таких «факиров» и прочих шарлатанов было немало. Все же не они определяли пути развития циркового искусства. Многие номера русских артистов, так же как и лучшие иностранные, привлекали своей выдумкой и смелостью, притом отличались самобытностью своего искусства.
В конкуренции с иностранными артистами испытывали трудности и русские клоуны. Им тоже приходилось полагаться лишь на самих себя при осуществлении придуманных трюков, так как в России не было фирм, производивших необходимый реквизит, а приобретать его в странах Западной Европы, в частности в Германии, было не просто и дорого.
Правда, благодаря этим затруднениям на русской клоунаде меньше отразилось влияние примитивных шутовских атрибутов, вроде уродливых масок, топоров, втыкаемых в головы, громких пугающих хлопушек и прочих грубых приспособлений.
Тем более поражают и радуют блистательные, ни с чем не сравнимые успехи братьев Дуровых к началу XX века. До той поры нигде в мире клоунада не принимала столь острого обличительного направления. И это в обстановке ожесточенного наступления реакции, когда царское правительство подавляло революционные очаги, расправлялось с малейшими проявлениями свободомыслия.
Особенно свирепствовала цензура. Запрет накладывался на все заподозренное в «крамоле», будь то в печати, на сцене театра, на арене цирка.
…Зритель развернул программу. По случаю гастролей Владимира Дурова, которому отводится все третье отделение, в остальных двух ни одного клоунского номера. И, что совсем ново, в программе мало конных номеров. Прославленный конный цирк начинает уходить в прошлое. Зато теперь больше музыкальных и акробатических аттракционов, фокусников. Артисты выступают не только в одиночку, но и группами.
А сколько появилось эффектных воздушных номеров, например «полетчиков», трапеции которых подвешиваются под самым куполом.
Вот пара гимнастов — он и она, — которыми так любуются зрители. Подобно белке, она перелетает с одной трапеции на другую, где партнер, висящий вниз головой, подхватывает ее на лету. Чудесный миг! Кажется, что они парят в высоте на невидимых крыльях. Это — удивительное торжество человеческого тела, словно ставшего невесомым, обретшего новую, неизведанную легкость и красоту.
Номера программы идут в темпе, невиданном в прежние времена. Держать на манеже быстрый темп теперь обязаны все. Именно темп, без торопливости, которая сродни суетливости, порождающей угрозу непоправимой ошибки.