Угадывая беспокойство Марьи Семеновны, Лапшин поглядывал на нее сбоку и загадочно помалкивал. Борис и Леонид перешептывались сзади, и было слышно, как они говорят что-то про шифр, и когда Лапшин оглянулся на них, то увидел, что за ним идут не два мальчика, а по крайней мере тридцать, и что сейчас их будет пятьдесят, даже сто…
В небольшом кабинете рядом с гостиной, на инкрустированном столе горела лампа под розовым абажуром. На стенах висели веселые, цветастые картинки, наверное их рисовали дети, и, по всей вероятности, они не очень нравились Марье Семеновне. А на подоконнике стояла модель парусного корабля, такая непохожая на настоящий корабль и такая милая, что Лапшин даже улыбнулся.
— Так вот, — потирая мужские руки, заговорила Марья Семеновна. — Прошу простить меня, но за детей здесь именно я несу ответственность. Мне необходимо уточнить тему вашего доклада. С товарищем Шиловым Котляренко Леонид договаривался во время моего отпуска…
— Вы, Марья Семеновна, можете на меня положиться, — не обижаясь, спокойно произнес Лапшин. — Я понимаю, что тут дети, но за них и мы, грешные работники милиции, несем ответственность. Речь же моя пойдет о Гоголе.
— О Гоголе? — чуть повеселев, удивилась Марья Семеновна. — О Николае Васильевиче? Но разве вы литературовед?
— Нет, зачем же? Я, как видите, милиционер.
— Значит, так или иначе это связано с преступлением…
— Это ни так ни иначе не связано с преступлением! — без всякой обиды в голосе, но очень твердо произнес Лапшин и поднялся: — Я просто хочу рассказать, как я в свое время читал Гоголя. Вот и все. Разрешите?
Марья Семеновна пожала плечами и тоже встала. Вдвоем они вошли в маленькую, битком набитую гостиную.
— Ребята, — сказала Марья Семеновна, — сейчас работник милиции товарищ Лаптев…
— Лапшин, с вашего разрешения, — вежливо и холодно поправил Иван Михайлович.
— Простите, товарищ Лапшин поделится с вами своими воспоминаниями о том, как он читал Гоголя…
Недоуменный шумок пронесся по гостиной. Кончиками пальцев Лапшин уперся в крышку маленького столика, на котором стоял стакан воды, подождал, подумал, вздохнул и спросил, глядя в глаза Борису, сидевшему в первом ряду:
— Вы все, конечно, читали о Феликсе Эдмундовиче Дзержинском? Знаете, какой он был человек, что делал? Понимаете, что таким людям, как железный Феликс, вы обязаны тем, что вот у вас, например, есть дворец, ваш дворец, собственный настоящий дворец?
— Мы понимаем! — сказала тоненькая беленькая девочка.
— Ну так я начну с товарища Дзержинского! — произнес Лапшин. — Лично с него. Я его хорошо знал, работал в ВЧК под руководством Феликса Эдмундовича много лет и никогда те времена не забуду…