— Это «Киндзмараули». Хотите?
— Вообще-то я не пью до заката.
— Будем считать, что уже закат.
Щасная плеснула в бокалы, мрлча выпила.
Вы правильно догадались, — она не посмотрела в его сторону. — В Калининграде было так, как вы сказали.
— Вы и Старков... — он подержал бокал.
— После Лени вы первый об этом узнали.
— Белогорлова говорила с вами?
— Об этом? Нет. Все так идиотски запутано, — Щасная плеснула себе еще вина. — Олег вначале ухаживал за мной, потом отдал предпочтение Леониде. Когда мы встретились в Калининграде, он уже был ее мужем. Леонида до сих пор делала вид, что ни о чем не догадывается! Представляете наши отношения?
— Каким образом она обо всем узнала?
— Не знаю. Такие вещи трудно объяснить. Приехала ночью в гостиницу. Олега в номере уже не было. О чем-то поговорили — о грибах, о селедочном масле. Все поняла. Мы не могли смотреть друг другу в глаза, — Щасная взяла сигарету. — Потом она ушла.
— Домой?
— Горничная рассказывала, что она шла по коридору как пьяная. Потом бежала по лестнице. Горничная вышла на улицу, наблюдая. Кто-то из постояльцев гостиницы понял ее состояние, пошел с ней. Она приезжала на машине. Машина стояла до утра. Потом ее отогнали.
— Откуда стало известно горничной?
— Со слов этого человека. Он вернулся под утро, — она помолчала. — Надо отдать ему должное: он скрыл все подробности и имя. Горничная говорила о ней как о безымянной. Кроме того, она не видела, из какого номера Леонида вышла. Все!
Она подняла рюмку. Денисов пригубил свою.
Он вспомнил рассказ Старкова об этом утре: «Двадцать четвертого августа, воскресенье. Проснулся поздно. Окно открыто. Котенок шторой шуршит. «Я уезжаю, Олег», — она всегда меня полным именем...»
— Горничная называла имя того человека?
— Нет.
— А номер, в котором он жил?
— Нет.
— А Белогорлова?
— Никогда.
— И больше ничего? Абсолютно ничего о нем не знаете?
— Абсолютно.
Она чуть захмелела, достала откуда-то с полки плотный лист бумаги с водяными знаками, подала Денисову, улыбнулась.
— Закажу окантовку, повешу в коридоре над дверью, — улыбка получилась вымученной.
— «Аттестат зрелости», — прочитал Денисов. — «Щасная... Десятый класс «А»... При отличном поведении... Русская литература — 5, русский язык — 5, алгебра — 5...»
— И как? — спросила она.
— Впечатляет.
Он подошел к окну. Благодаря удивительной планировке лоджия за окном, казалось, висела в воздухе — обе боковые стены уходили в стороны. Не было видно ни соседних лоджий, ни окон.
— Именно впечатляет. Я считала, что отличница имеет больше права на счастье, чем троечница. И мне казалось это и мудрым и справедливым.