Антон с самого начала знал, что ничего путного не будет.
— Нос картошкой... Постойте! — Она замолчала. — Люди! То ж они!
Денисов отложил другие документы.
— Как вы узнали?
— Брови, расставленные глаза.
— Что брови?
— Углом, домиком!
Перед Пятых лежал профсоюзный билет Голея.
— Вот так номер! — сказал Антон. — Значит, он ехал с вами?
Пока Сабодаш писал протокол, Денисов вглядывался в фотографию: широко расставленные с сильным боковым зрением глаза погибшего, хитроватое лицо, казалось, несли одно обращенное внутрь слово: «Молчи!»
— Вам показали убитого? — спроста Денисов.
— В Ожерелье девочки ходили смотреть.
— А вы?
— Вот еще! Страсть такая! — Она снова одернула юбку. — И кулон с цепкой бросил... — Она имела в виду изделия Бронницкой ювелирной фабрики, оставленные в портфеле. — А не доехал!
«Что за тайна в странном поведении Голея...» —подумал Денисов.
Антон закончил протокол, дал понятым подписать.
— Спасибо, все свободны.
Опознание Голея, казалось, должно было вызвать новые вопросы, потребовать уточнений. Пятых приготовилась отвечать, поправила пилотку. Однако спрашивать было не о чем...
— А вообще в вагоне было все в порядке?
— Не поняла...
— Шум, скандал?
— Нет!
— Как со светом?
— Отъехали от Москвы — пробки полетели. Сбегала за электромехаником — поправил...
— В одиннадцатом еще горел свет?
— Везде горел.
— Билет...— он едва не упустил. — На двадцать третье место.
Пятых достала «кассу».
Билет Голея оказался старого образца со штампом «Комиссионный сбор 50 коп.», купленный в кассе, не подключенной к системе «Экспресс». Таких касс на дороге оставалось немало.
— Вы спросили, какое впечатление произвел Голей, — Вохмянин остановился в проеме двери. — Трудный вопрос. Вроде того: имеет ли электрон собственную массу или масса его ноля и есть собственная... — Он достал взглядом до столика, где лежали телеграммы, и снова посмотрел на Денисова. — Не помешал?
— Нисколько, — хотя заведующий лабораторией появился не вовремя.
— «Мы» — в большей мере то, что нас окружает. Друзья, близкие, наше прошлое. Масса нашего поля. Она и есть наша собственная масса. В последнее время меня это все больше интересует. — Он по-прежнему не расставался с незажженной холодной трубкой.
— Теория поля? — спросил Антон.
— Психология, состояние личности.
— Смотря что в данном случае считать массой, — Сабо-даш приготовился возражать.
На столике лежали знаменитые картофелины из Иконоковки, их принесла Суркова.
— ...Реальность поведения...— Вохмянин затянулся воображаемым дымом из трубки. — Голей показался мне личностью. — Он ограничился общей постановкой вопроса.