– Вы меня испытывали? Хотели увидеть, скажу ли я вам правду. Но откуда вы знали, что мне известно?
– Цензурированные страницы, – сказал наконец Гамаш. – Вы их прочитали, но ничего не сказали про множественное число. Цензоры вымарали все, кроме того упоминания. «Суперорудия». Все остальные, кто читал, обратили внимание. Я не мог поверить, что вы не заметили. Тогда почему не сказали? Ответ мог быть только один: потому что вы уже знали и надеялись, что я не заметил.
– Зачем мне скрывать от вас?
– Хороший вопрос. Почему вы нам не сказали сразу же, увидев пушку в лесу? Вы не считали, что нам важно знать о возможном существовании второй пушки?
Майкл Розенблатт снял очки, потер лицо, снова надел очки и посмотрел на Гамаша:
– Вообще-то, я думал, что это не имеет значения, но теперь, после ваших слов, мне ясно, что такое молчание могло показаться подозрительным. О второй части «Проекта „Вавилон“» знали немногие. Две половинки назывались «Беби Вавилон» и «Большой Вавилон».
– Две половинки целого? – спросил Гамаш.
– Нет, лучше называть их половинками, но не целого. Одна вела к другой. Первая, «Беби Вавилон», имела меньшие размеры.
– Та, что в Хайуотере.
– Да. Ее создание задумал Булл в своей Корпорации космических исследований. «Беби Вавилон» был чем-то вроде открытой тайны, как и многие продукты на рынке оружия. Засекречены в той мере, в какой нужно, чтобы заманить покупателя, но и выставлены напоказ, чтобы привлечь внимание.
– И цель была достигнута, – сказал Гамаш. А поскольку Розенблатт не ответил, он добавил: – Верно?
– В некотором роде. «Беби Вавилон» встретили со смешками. Называли пушку «Беби», а при этом она была такой громадной, такой несуразной, такой не похожей ни на что; на нее смотрели как на продукт разума не более устойчивого, чем его творение. Хорошо для фантастического романа. Ни один вменяемый инженер или физик не считал создание такого орудия возможным. А если его и создадут, говорили все, то действовать оно не будет. Такую штуку может приобрести только другой неустойчивый ум.
– Саддам Хусейн, – сказал Гамаш.
– Да. И тот факт, что Саддам заинтересовался, лишь укрепил всех во мнении, что сама идея безумна.
Он неторопливо описал кружкой с горячим сидром круг по столу.
– Они ошибались, – сказал Гамаш.
– Нет-нет. Они оказались правы. «Беби Вавилон» не действовала. Она оказалась несбалансированной, не смогла обеспечивать траекторию. С такой пушкой, если вы совершите ошибку на одну тысячную градуса при запуске на низкую околоземную орбиту снаряда, который должен преодолеть десятки тысяч миль, вы можете вместо Москвы уничтожить Париж. Или Багдад.