– Или Вифлеем.
Розенблатт не ответил на это.
– И как они поняли, что пушка не работает? – спросил Гамаш.
– Выстрелили.
Гамаш не смог скрыть удивление.
– Нет, не в воздух, – поспешил успокоить его Розенблатт.
– Тогда куда же? – спросил Гамаш.
– В землю.
Этот ответ поверг Гамаша в замешательство.
– Когда вы были там, вы заметили железнодорожные пути? – спросил профессор. – Не Канадскую национальную железную дорогу, а узкоколейку?
– Да, я по ней поднялся на холм.
– Хорошо. Вот так Булл и провернул это дело. Блестящее по своей простоте решение, как и все в «Проекте „Вавилон“». Они не могли испытать установку, запустив снаряд на орбиту, поэтому поставили пушку на рельсы на вершине холма и произвели выстрел в землю.
– И какая от этого им была польза? – спросил Гамаш.
– Обратная сила, – ответил Розенблатт. – Они измерили инклинацию, скорость и пройденное расстояние, глубину и траекторию отверстия в земле. Просто, как все гениальное.
– Мне это не кажется таким уж простым, – сказал Гамаш, переставший что-либо понимать сразу после слова «инклинация». Он взвесил услышанное. – Но ведь выстрел должен был произвести сильный шум? Какая уж тут секретность.
– Да, – согласился Розенблатт.
Гамаш ждал продолжения, но продолжения не последовало.
– И вы говорите, у них ничего не получилось?
– Судя по всему, они предприняли несколько попыток, но если сила поддавалась коррекции, то проблемы с траекторией устранить не удалось. В конечном счете они покинули участок.
Это прозвучало как завершение истории, но Гамаш знал, что на самом деле тогда все только началось. История не закончилась даже сегодня, тридцать лет спустя. Но у него возникло впечатление, что они все же приближаются к концу. Или конец приближается к ним.
– Что случилось дальше? – спросил он.
– «Проект „Вавилон“» закрыли. Джеральд Булл улетел в Брюссель, а Гийом Кутюр ушел на пенсию и занялся розами.
– Вот только «Проект „Вавилон“» никто не закрывал, – сказал Гамаш. – Напротив, он лишь расширился. Вы говорите, о следующей фазе работ были осведомлены немногие?
– Это единственное, что вызывало беспокойство. Работу над своей второй пушкой, «Большой Вавилон», Джеральд Булл вел в условиях строгой секретности, что было на него не похоже. Он умелый торговец, лавочник. И когда он засекретил свою новую работу, многие стали задавать себе вопросы.
– Так ли оно на самом деле, – кивнул Гамаш.
– Не создает ли Джеральд Булл еще более опасное оружие, не затеял ли еще более опасную игру. С еще более опасными людьми.
– Более опасными, чем иракцы?
Майкл Розенблатт не ответил.