— А, это ты пришел, — на желтом как пергамент лице появилась слабая улыбка. — Решил навестить старика?
— Решил, — сказал Мормон. — Здравствуй, отчим.
— Привет-привет. Поздно мне здравствовать в мои-то годы. А вот ты совсем не изменился…
— Не берет меня возраст. Я пришел поблагодарить тебя. Это ведь ты посоветовал комбригу связаться со мной?
— Кто же еще, — старик прикрыл веки. — Помог он тебе?
— Помог очень сильно. Тот мерзавец чуть не спутал все карты. Впрочем, дневник у меня. Все, как ты просил. Столько лет прошло, а навевает воспоминания.
— Мне тоже…
Мормон снял очки и посмотрел умирающему в глаза.
— Ты знаешь, что ты последний? Единственный из оставшихся…
— Знаю. И что ты хочешь этим сказать?
— Обидно и жалко. Терять часть своей жизни, осознавать, что она уходит безвозвратно — обидно и жалко.
— Понимаю. Я ведь почти забыл свое настоящее прошлое, свое настоящее имя, свое настоящее звание. — Умирающий надолго зашелся кашлем, но вскоре заговорил снова. — Поэтому ты и пришел ко мне? Хочешь напомнить перед смертью?
— Да, — еле слышно прошептал Мормон.
— Тогда не тяни, — ответил старик, положив усохшую от времени ладонь на предплечье пасынка, как бы подбадривая его.
— Как вам будет угодно, оберштурмфюрер СС Иоганн Штемпфель.
Линия на кардиографе вытянулась в прямую черту…
* * *
Мир был обеспокоен действиями халифата. Сначала исламские страны объединились и вышли из состава ООН, а теперь на их территории к всеобщему ужасу прогремел подземный ядерный взрыв. Впервые за несколько лет состоялась официальная встреча Генерального Секретаря ООН и личного визиря халифа. Визирь выслушал ноту протеста, после чего взял в одну руку пальмовую ветвь в другую — заряженный пистолет и, взмахнув ими, спросил: «Чего вы хотите от нас: мира или войны?»
Не знаем, что скажете вы, но у нас после этого красноречивого жеста сомнений не осталось: Исламский халифат строит «рай под тенью сабель».
Фанатизм — это страшно. Фанатизм — это опасно. Радикалы погружают земли, которыми властвуют, в дикость и мрак Средневековья, что, собственно, и неудивительно: от хиджры нас отделяют всего четырнадцать веков.
А с другой стороны, что можно им противопоставить? Восток силен своим единством, у Халифата есть прочный связующий стержень, а что у нас? Полное падение нравов. Один хрен, западная цивилизация падет, не перед исламским флагом, так перед радужным. Тот факт, что у нас легализованы однополые браки, а у них гомосексуализм карается смертью, позволяет фундаменталистам горделиво раздувать щеки и трубить о своем превосходстве над неверными. Начнут обращать Людей Писания в ислам, только не уговорами, как черным по белому написано в Коране, а огнем и мечом. Вот и трясется мировая общественность, как осиновый лист, в страхе перед мусульманскими радикалами, боится до чертиков и лелеет мысль, что в одно прекрасное утро халифат не додумается объявить зажравшемуся и обленившемуся «золотому миллиарду» газават, сиречь священную войну. Вся надежда вновь, как в сорок первом, на Советский Союз, только на этот раз все серьезно, без закулисных игр. Падет СССР — исламисты получат и территории, и людей, и ресурсы, и уже ничто не помешает им победоносно двинуть дальше. Воистину, История имеет свойство повторяться. Как там? «дураки учатся на своих ошибках, умные — на чужих, а мудрые ошибок не совершают». И мы посмотрим, хватит ли человечеству ума-разума, чтоб не сорваться…