Раскрылась дверь и на пороге появились конвоиры. Трое. В белых рубашках и при галстуках. Один держал на руках поднос с рюмкой и пакетом с какой-то одеждой. «Мужайтесь, — подумал Васимине, — час настал».
В пакете был добротный черный костюм классического кроя и свежая накрахмаленная сорочка, и ботинки тоже. Галстука не было. «Ничего, сейчас обеспечат, — неслышно прошептал Рафу и по-русски уточнил сам себе. — Столыпинским». Переодевшись, он опрокинул причитающийся ему лафитник — там был ром, как оказалось, — и вопросительно посмотрел на конвойных.
— Закурить бы, — сказал Васимине. Старший вынул пачку пайковых сигарет и, дождавшись, пока Рафу достанет одну, зажег спичку. Прикурив, Васимине надолго замер и ожил только тогда, когда обугленный фильтр начал жечь пальцы.
— Я готов, — сказал он, одернув лацканы пиджака.
— Пройдемте, капитан-лейтенант, — взял под козырек начальник конвоя. Было очевидно, что лично он одобряет поступок разжалованного офицера, но выполняет долг и присягу. Кроме того, Васимине выглядел достаточно внушительно, возвышаясь на целую голову. Пока они шли, в коридоре царила тишина, раздавались только шаги…
— Заходите, — конвойный распахнул тяжелую металлическую дверь. Рафу шагнул внутрь, и она за ним захлопнулась. Васимине недоумевающе обернулся: никто из конвоиров за ним не последовал. Здесь он был один… Хотя нет, кроме него тут находился еще кто-то.
Этот кто-то не походил ни на палача, ни на конвоира, ни на служителя культа, каких иногда приглашали на приведение приговора. Мало того, это помещение абсолютно не походило на лобное место. Здесь было только кресло на месте эшафота и у забранного решеткой окна стоял незнакомец.
— Присаживайтесь, Васимине-сан, — неизвестный обернулся и жестом указал Рафу на кресло. Тот сел и, нахмурившись, вгляделся в этого человека. Альбинос в черном сюртуке и заправленных в сапоги брюках. Гость с Дикого Запада.
— Кто вы такой? — прямо спросил Васимине.
— Ваш работодатель, — ответил неизвестный. — Хочу предложить вам дело, капитан-лейтенант Васимине.
— Меня разжаловали, — негромко произнес Рафу, — и приговорили. Какое может быть дело, господин работодатель?
— Мормон. Прошу, называйте меня так. А если вы удивлены тем, что экзекуция не состоялась, то я вам хочу сказать, что с этого момента вы для всех мертвы. Как только перешагнули порог этой комнаты, — сказал Мормон, постукивая пальцем по подоконнику.
— Вы меня поражаете, Мормон, — усмехнулся Васимине. — Простому человеку вытащить смертника практически с того света невозможно. Кто же вы такой?! Расскажите.