– Глебушка, я домой хочу!..
– А где ты сейчас? – не сразу понял Глеб.
– Сейчас я в гостях у твоей мамы. Ну, вот не чувствую я себя здесь дома, ты уж прости…
– Погоди, погоди, – придвинулся к жене мутант. – А домой – это куда, в Лузу?..
– Ну да, я же оттуда. А что, смотри: там же больше нет отморозков. Те, что остались – вот они, тут. Сколько их – двести, ты говорил?
– Сто девяносто три, – машинально поправил Глеб.
– Вот. А из них – половина деревенских, самих лузян – меньше сотни. Давай их с собой возьмем? Вряд ли они нам что-то сделают, не захотят снова с Устюгом ссориться. К тому же, мы можем и здешних мутантов с собой позвать, у кого дома сожгли или кому примирение с храмовниками не понравилось.
Нужно сказать, что после совместных боевых действий, особенно после гибели Пистолетца, ставшей своего рода символом единства морозовцев и храмовников, Святая с Дедом Морозом решили прекратить внутреннюю вражду. Да и глупо было бы ее продолжать – не было больше поводов для взаимной ненависти, а что-то придумывать, строить новые интриги предводительнице храмовников больше не хотелось. Она и правда сильно изменилась после недавних событий – стала еще более замкнутой, ушла в себя, будто устала от всего.
Но Глеб сейчас о матери не думал. Его давешняя, казавшаяся сумасбродной мысль таковой быть перестала. Он пристально посмотрел на супругу и тихо сказал:
– Саша, а ведь я тоже об этом сегодня думал.
– О мутантах?
– Нет. О том, чтобы нам с тобой перебраться жить в Лузу.
Саша, завизжав, бросилась Глебу на шею и принялась его целовать:
– Глебушка, Глебушка! Хороший мой, славный! Когда идем? А как же мама?
– Мама точно останется здесь, – усмехнулся мутант. – А пойдем скоро. Как раз сегодня это обсуждали с отцом и с матерью. Решили отвести домой пленных. Отец предложил дать для сопровождения морозовцев. А ты сейчас вообще здорово подсказала. Нужно бросить среди них клич: кто согласен – перебирайтесь в Лузу насовсем. С теми и идти. А тебя я в санях повезу; укутаем тебя хорошенько, я сам в сани впрягусь и отвезу тебя домой, до самого крылечка.
– Люблю тебя, – улыбнулась Саша.
– Я тоже тебя люблю.
* * *
Конечно же, Святой идея переселения Глеба и Саши не понравилась. Она устроила настоящую истерику, пытаясь выяснить, за что ее так ненавидит сын, почему он настраивает против нее невестку и какое они имеют право лишать ее возможности видеться с внуком.
Саша слушала ее, вжавшись в кресло и забывая временами дышать. Глеб же, дождавшись, когда мать подустанет и возьмет паузу, сказал, как он делал в последнее время при разговорах с ней, уверенно, но спокойно: