Представим себе крупного, гениального учёного, сосредоточенного на решении некой фундаментальной научной проблемы, требующей освоения огромного массива научной информации, обдумывания методики исследований и вообще размышлений… Да ещё и учёного, организующего деятельность работающего на проблему коллектива учёных…
До «Лебединого» ли «озера» ему?
До «Гамлета» ли с его «Быть или не быть»?
Для нашего учёного вопроса нет — быть и только быть! Быть и работать — по 25 часов в сутки, отдыхая лишь для того, чтобы сохранять работоспособность.
Осудит ли кто-либо такого учёного за якобы «узость» интересов?
Конечно, так могут жить и живут не все, а лишь действительно крупные натуры. Но Ленин ведь и был крупной, крупнейшей интеллектуальной величиной, натурой, замахнувшейся на то, чтобы не объяснить несовершенства общества, а исправить их, создавая принципиально иное общество!
Вот почему ему были скучны принадлежавшие давно мёртвому обществу сокровища гробницы Тутанхамона, зато он, как вспоминала Крупская, любил в Лондоне «забираться на верх омнибуса и подолгу ездить по городу», не глазея на жизнь крупнейшей европейской столицы, а изучая её — живую жизнь живого общества.
ВЛАДИМИР Ульянов, по мере нравственного и политического возмужания постепенно ставший Владимиром-«Николаем» Лениным, год от года резко прибавлял в своём развитии и как личность, и как политик. Он постоянно — не думая об этом, как о задаче, а просто совершенствуя и развивая себя, — готовил себя к той будущей всемирно-исторической роли, которую он мог со временем сыграть, а мог — уж что-что, а это Ленин понимал, — и не сыграть.
Но он давно был готов к власти, к большой власти, готов к тому, чтобы стать вождём народов России.
Готов и как человек, и как политик.
Опять-таки Гёте сказал о Наполеоне, что для него власть была тем же, что инструмент для великого музыканта: как только власть оказалась у него в руках, он сразу стал ей мастерски пользоваться.
В намного большей мере такое сравнение подходит Ленину — он был готов взять руль российской государственной власти в руки в любой момент и был готов держать этот руль крепкой, уверенной рукой. Когда в 1917 году он со всем своим опытом — политическим, жизненным, житейским, психологическим и нравственным, накопленным за 47 лет жизни, — вернулся на Родину и вновь погрузился в политику, он сразу показал себя великим политиком. И теперь это была уже не конспиративная, не нелегальная деятельность политического изгнанника. Это была работа национального политического лидера, известного всей стране, политика, за которым уже весной 1917 года пошла немалая часть народной массы и который стремительно наращивал влияние своей партии и своё личное — как в партии, так и в народе, вплоть до Октября 1917 года и после…