Пятница (Нейман) - страница 2

Он погиб 30 октября 1939 года.

Собственно, вся история с голубями вышла из-за тёти Цили. Если бы не тётя Циля, голуби, пожалуй, до сих пор жили бы на старом месте, во дворе синагоги.

Тётя Циля не любила голубей. Как только Иося начинал загонять их в голубятню, под крышу низенького сарайчика, который был позади дома, тётя Циля видела это из окна и сейчас же появлялась на пороге своего домика.

- Я не понимаю, - говорила она мальчику, подперев руками бока, - что это за место для птиц? Это тебе не поле и не лес. При чём тут птицы?

Тётя Циля подымала вверх своё веснушчатое лицо, и пучок рыжих волос на макушке приходил в сильнейшее движение.

Иося, худенький чёрненький мальчик, с весёлыми светлыми глазами, быстро и ловко взбирался по белому стволу тонкой берёзы. Деревце при этом наклонялось то в одну сторону, то в другую и тихо кряхтело вслед за шуршанием Иосиных ног по стволу. Оно словно жаловалось: да что ты со мной делаешь? А Иося, добравшись до самой верхней ветки и чувствуя себя в безопасности, поддразнивал тётю Цилю:

- А что? Что вам мои птицы? Они, кажется, вас не трогают.

- Не трогают? А шум? А свист? А гомон? А… Иося уже не обращал на неё никакого внимания. Он пел, свистел, размахивал руками.

Тогда тётя Циля окончательно выходила из себя. Она шла к матери Иоси и говорила вкрадчивым голосом:

- Ой, Шейне, я вижу - вы заняты. Простите. Пожалуйста, не обижайтесь. Но от вашего сына мне совсем житья нет.

Добродушная Шейне ни о чём не расспрашивала. В душе она совершенно согласна, что от Иоськи житья нет. Но что она может поделать? Ведь она мать. Неприятны ей эти вечные жалобы. Она тоже многое могла бы рассказать про сына тёти Цили, рыжего Вельвеле. И даже про Розу, дочку тёти Цили, однолетку Иоси… даром что девочка. Но… как-никак они соседи, живут рядом, зачем ссориться?

Как-то вышла особенная неприятность. Иося загонял голубей. Он им свистел, кричал: «Гуль-гуль-гуль…» Но они в голубятню не летели, Тогда он снял свою рубашку и стал размахивать ею над головой. Чёрные рукава кружились в воздухе, точно крылья мельницы. Всё сильней, сильней… И вдруг - трах! - подозрительный звон.

У ног Иоси лежали блестящие осколки стекла, донышко от банки тихо раскачивалось на колышке забора, а тётя Циля уже стояла рядом и кричала:

- Погром! Настоящий погром!

Иося с рубашкой в руках бросился бежать.

Солнце уже успело высоко подняться над головой. День стоял хотя и осенний, но ясный и тёплый. Беда была только в том, что Иося проголодался: он ушёл из дому рано утром. А голод, известно, как прицепится, так и не отстанет. Надо было наконец и домой вернуться. Не сидеть же под мостом до ночи!