— Очнулся! — радостно вскрикнул незнакомый женский голос.
— Что? — это уже хрипловатый бас, полный искреннего облегчения. И вот его-то Вэйр точно узнал, а когда сверху с широкой улыбкой склонилась смуглая физиономия, даже попытался улыбнуться в ответ.
— Даст…
— Живой, — удовлетворенно протянул южанин. — Никакими магами нас не запугаешь! Вэйр, ты как?
— Плясал бы, да тесно…
— Хор-рошо, — ощерился южанин. — Мира, не бойся. Раз этот недозрелый маг начал зубоскалить, значит выкарабкается. Лучше мяса ему притащи. Нам, мужикам, другого лекарства не надо.
— Бегу!
Вэйр удивленно замер, заслышав торопливые шаги, и в немом изумлении уставился на миловидное личико с огромными голубыми глазами, обрамленное копной соломенно-желтых волос. Девушка была невероятно хороша собой. Хрупкая, как травинка. Нежная, чистая и светлая, как солнце в погожий день.
Даст только крякнул, когда при виде ее у Вэйра вспыхнули глаза — с такой надеждой, словно он встретил потерянную душу. Южанин вопросительно покосился на присевшую рядом Миру, но та с таким искренним удивлением изучала пацана, что стало понятно — они незнакомы.
— Извини, — через пару мгновений мальчишка помрачнел и отвернулся. — Ты напомнила мне одного человека.
— Ничего, — улыбнулась девушка. — Поешь. Тебе нужны силы.
— Где мы?
— А пес знает, — беспечно отозвался Даст. — После того, что ты натворил, нас могло и в Карашэх, и в Иандар, и даже в Лигерию забросить.
— А что именно я натворил? — непонимающе спросил Вэйр.
— Ты не помнишь?!
— Нет, — вдруг нахмурился юноша. — В башке все звенит, будто по ней дубиной ударили. Все в каком-то тумане, плывет и постоянно ускользает… хотя…
Он нахмурился, когда перед внутренним взором пронеслись картины недавнего прошлого: корабль… пираты… кандалы, которыми кто-то приковал его к палубе. Тяжелое весло, ворочать которым с каждым днем все труднее. Насмешки. Побои. Угрожающий свист кнута над головой. Затем — перепуганная девушка, удивительно похожая на его сестру, и идущий за ней Кратт, губы которого расползаются в предвкушающей усмешке…
Вэйр охнул и внезапно вспомнил все: свою злость, испуганные крики матросов, ревущее море за кормой, бешеный свист ветра и расширенные глаза незнакомого мага, с которого в последний момент слетел низко надвинутый капюшон.
В тот момент ему было чуждо сострадание. Он забыл, что такое милосердие. Он хотел крови. Мести. И с мрачным удовлетворением наблюдал, как подвластная ему стихия безжалостно перемалывает человеческие тела, лишая их даже крохотного шанса на спасение…
Наверное, он бы так там и остался, упиваясь видом издыхающего Кратта. Но почему-то в самый последний момент перед глазами появилось лицо с укором смотрящей матери, и Вэйр словно очнулся. Вспомнил, зачем ушел. Всем сердцем пожелал увидеть престарелых родителей. И, уже исчезая в ослепительной вспышке, с сожалением подумал, что никогда не сможет вернуться…