— Почему ты молчишь? — нехорошо прищурился маг. — На мой вопрос так сложно ответить?
— Нет, — наконец вздохнула Айра. — Я просто не знаю, какой дать ответ.
— Ты попробуй, а я решу, устраивает он меня или нет.
— Это из-за лера Леграна, — мысленно сжавшись, промямлила она.
— Повтори! — мастер Викран словно обратился в камень, тогда как впившийся в девушку взгляд внезапно заледенел и стал похож на взор взбешенного василиска. — Что ты сказала?!
— Просто его щит… или мой?.. не знаю точно, кто виноват, — невольно заторопилась Айра. — Но оказалось, что мой щит пропускает его чары. Ну, может, не все, а какую-то их часть. Я сначала не поняла, в чем дело, пока не узнала насчет природных особенностей эльфов. А потом очень захотела, чтобы это больше не повторилось, сказала Керу… и… вот.
— Ты попала под чары Леграна?! — кажется, невозмутимый маг впервые изменил своему знаменитому хладнокровию и едва не отшатнулся.
— Да, — перевела дух девушка.
— Эльфа?! Восточного?!
— Да. И мне это не понравилось.
— И ты одна с ними справилась?! — искренне опешил маг, неверяще изучая спокойное лицо девушки.
— Не одна, — не моргнув глазом, ответила Айра. — Спасибо Керу, что подсказал насчет щита. И леру Леграну — за то, что вовремя все исправил.
«Ну и Марсо, конечно, иначе быть бы мне совсем уж дурной!»
Мастер Викран надолго замолчал, исподволь рассматривая ее взволнованное лицо.
Эльфийские чары трудно преодолеть. Порой настолько, что люди с ума сходили, пытаясь от них избавиться. А у нее — лишь природный щит, хоть и усиленный.
Тем не менее такие вещи иногда случаются. И действительно бывает, что у поздно инициированного мага чрезмерно сильные эмоции — гнев или страх — способны работать по типу настоящего заклинания. Скажем, в нужный момент перед ним создается портал, через который можно убежать от преследователей. Рождается в ладонях полноценный Огонь или просыпается тяга к морю… всякое случалось.
Он видел, как люди, оказавшись на краю гибели, становились чем-то гораздо большим, чем простые смертные, а эльфы, напротив, превращались в существ, которые по безразличию и цинизму превзошли даже последних бродяг, готовых убивать за гроши.
Но могло ли быть так, чтобы девчонка сумела изменить свой природный щит? На одном только страхе, на инстинктах? Так, как случилось недавно с никсой? Смогла ведь она стать другой? Смогла же потом вернуться обратно? Даже с игольником сумела договориться. И каким-то чудом заставить его принять себя, как равную.
Он задумчиво пожевал губами, а затем поднялся и, не говоря больше ни слова, вышел.