— Я вас слушаю, — сказал он оперуполномоченному, холодновато выделив слово «вас». — Только по возможности покороче, привала растягивать не будем, войдём в город побыстрей…
— Растягивать не будем, — сказал комиссар. — Но разговор серьёзный. Он тебе все объяснит. — И повел лобастой головой в сторону особиста.
Тот помолчал, пожевал истрескавшимися, в болячках, губами, погмыкал, явно не торопясь. Затем так же неторопливо, понизив отсыревший голос, произнёс:
— Вопрос к тебе следующего свойства… Где пограничники, которые прикрывали наш отход и после должны были присоединиться к нам?
Когда-то Дмитрий Дмитриевич баловался шотландским душем: то горячая струя, то ледяная — закалялся. И сейчас его обдало жаром и холодом, и снова жаром и холодом. Ещё не осознав до конца, что последует дальше, он ответил:
— Никто нас не нагнал. Вероятно, погибли. Или же сбились с маршрута. Если кто уцелел…
— Ещё вопрос, — сказал особист, ковыряя носком сапога придорожную гальку. — А три красные ракеты были даны? Сигнал на отход заставе Трофименко? А?
— Что-что?
— Что слышал… Отвечай быстро!
— Это допрос? Я протестую…
— Дмитрий Дмитрич, отвечай. По существу. Это для твоей же пользы, — сказал комиссар и отвернулся.
— Отвечаю. Три ракеты красного дыма были даны. Своевременно, как и договаривались с лейтенантом Трофименко.
— Кто их давал? — Особист ковырялся сапогом в гальке, но не спускал колючего взора с Ружнева.
— Сержант Артамонов. Из личной охраны.
— Сержант Артамонов был убит, когда твою группу обстреляли. Ракет он не давал. Потому что распоряжения об этом не поступило…
— Дмитрий Дмитрич, быть может, ты поручил ещё кому-то дать ракеты?
— Никому он этого не поручал, и ракеты не были даны, мне известно в точности…
«Его люди везде, ему действительно все известно», — подумал Дмитрий Дмитриевич, и земля качнулась под ним, как при взрыве снаряда или бомбы, — так качается, опасно кренится палуба тонущего корабля, а он — капитан этого судна. Но он не хочет тонуть! И Ружнев, запинаясь, сказал:
— В суматохе я… забыл вовремя отдать распоряжение насчёт ракет красного дыма… А потом уже не имело смысла… пограничники их бы не увидели… Мы отошли далеко, понимаете?
— Понимаем! — Комиссар свел и развел разросшиеся мохнатые брови. — Но связного-то, надеюсь, к ним послал?
Ружнев тоскливо огляделся, приметил своего серого в яблоках Друга, вороносо Аспида И щуплого, проворного коновода при них и сказал:
— Связного-то я послал…
— Кого? — спросил комиссар.
— Одного из коноводов… Да только он не вернулся. Дошёл ли до Трофименко… Или погиб вместе с пограничниками…