– Не плачьте, – сказал старик. – Не вечно же мы будем голодать. Мы заново отстроим города. Слушайте, я вовсе не хотел, чтобы вы плакали. Я хотел, чтобы вы только подумали. Куда мы идем, что мы делаем, что мы натворили? Вы били не меня. Вы хотели ударить что-то другое, а я просто подвернулся под руку. Смотрите, вот я встаю, сажусь. Со мной все в порядке.
Молодой человек перестал плакать и, моргая, смотрел на старика, который пытался изобразить улыбку на разбитых в кровь губах.
– Ты… ты не имеешь права вот так разгуливать, – сказал парень, – и делать людей несчастными. Я найду кого-нибудь, кто тебя образумит!
– Подождите! – Старик упал на колени. – Не надо!
Но парень с диким криком уже бросился вон из парка.
Старик в одиночестве стоял на коленях, превозмогая боль в каждой кости, и тут увидел собственный зуб – красный на белом гравии дорожки. Он с грустью взял его в руку.
– Дурак, – произнес чей-то голос.
Старик через плечо посмотрел вверх.
Неподалеку, опершись о дерево, стоял долговязый мужчина лет сорока. Его удлиненное лицо выражало одновременно сочувствие и любопытство.
– Дурак, – повторил мужчина.
Старик открыл рот от изумления.
– Вы стояли здесь? Все время? И ничего не сделали?!
– А что, мне надо было драться с одним дураком, чтобы спасти другого? Ну уж нет. – Незнакомец помог ему подняться и отряхнул его. – Я дерусь только тогда, когда дело того стоит. Пошли. Мы идем ко мне домой.
Старик снова изумился:
– Зачем?
– Этот парнишка в любую секунду может вернуться сюда с полицией. Я не хочу, чтобы вас у меня похитили. Слишком уж ценное приобретение. Я наслышан про вас, разыскиваю вас вот уже несколько дней. Наконец повезло, и вот, когда я почти достиг цели, вы откалываете свои любимые штучки. Что вы сказали парню, почему он так рассвирепел?
– Я говорил об апельсинах и лимонах, конфетах и сигаретах. Я совсем уж было собрался во всех подробностях вспомнить заводные игрушки и вересковые трубки, как он принялся тузить меня.
– Его трудно винить. В глубине души мне самому хочется как следует вам врезать. Ну, пошли, анахронизм. А то вон слышите: сирена. Быстро!
И они поспешно покинули парк по другой дорожке.
Старик пил домашнее вино, потому что это было легче всего. С едой придется подождать – уж слишком болел разбитый рот. Он отхлебывал вино, одобрительно кивая:
– Хорошо, огромное спасибо, замечательно.
Незнакомец, который так быстро увел его из парка, сидел напротив за шатким обеденным столом, а жена незнакомца расставляла побитые и треснувшие тарелки на дырявой скатерти.
– Как получилось, что вас избили? – спросил наконец муж.