Слова молитвы звучали все громче, дым от порошка впитывался в шар, и тот уменьшался на глазах, хотя, как подумал землянин, должно было происходить обратное. Огненные искрящиеся нити свечей стали уменьшаться, опуская зерно все ближе к чаше. Когда дымный шар коснулся ее краев… полыхнула яркая алая вспышка.
— Вот же… дракон побери!… — себе под нос выругался Костя, у которого перед глазами заплясали черные и зеленые пятна и безудержно потекли слезы. Рядом вскрикнули братья, тоже пострадавшие от яркого света.
Костя проморгался как раз к тому моменту, когда Юршан погасил половину свечей. Спокойно прижимал кончиком пальца пламя свечи (уже самое обычное, желтое), потом освобождал ее от смолы и складывал на кусок светлой материи, которую позже, когда все свечи были уложены, увязал бечевой в плотный сверток. Другой тряпицей, замызганной и с подгоревшими краями, очистил от золы и сажи чашу.
— Мы справились?, — спросил у жреца рунный мастер, встав рядом с ним и стараясь не смотреть на куски тел, покрывавшие пол пещеры. Миньоны после вспышки умерли окончательно, превратившись в кучи кровоточащей и смердящей плоти.
— Осталось самое тяжелое, — негромко произнес жрец и тяжко вздохнул. — Тебе и твоим людям на это смотреть не стоит.
— Даже после всего вот этого?, — криво улыбнулся маг и повел вокруг рукой.
— Да, — коротко ответил Юршан. — Сейчас мы будем отделять чистые зерна от пораженных спорыньей. Посмотри на этих людей: что ты видишь?
Молодой человек обвел взглядом прикованных к стене пленников. Большая их часть бились в припадках, то замирая на несколько секунд, то вновь пытаясь вырваться из оков. Потеки крови сочились из-под кандалов, стерших кожу до мяса. У троих на теле виднелись свежие отметины от осколков Костиных гранат. Меньшая часть безвольно висели на цепях и живыми совсем не выглядели.
— По-моему, часть из них умерли, а прочие сошли с ума.
— Насчет первого ты угадал. Насчет второго — лишь частично. Все, кого ты видишь перед собой, — одержимые, личинки демонических созданий, будущие миньоны. В ком-то веры больше, и такой человек более стоек к воздействию Бездны. Другие слабы, и им хватит небольшого толчка, чтобы потерять свою человеческую душу. Как ни удивительно, но первыми ломаются сильные мужчины, гораздо крепче оказываются женщины; наверное, все дело в том, что они дарительницы жизни, а Бездна ее забирает.
— Вы их всех… всех убьете?… — почти шепотом спросил Костя.
— Не всех, — отрицательно мотнул головой жрец, — некоторые из них еще борются; хотя и проникла зараза, но их души еще можно спасти.