Последнее слово он произнес с запинкой. Подзабыл. Уху в его трактире ел только я. Остальные гости предпочитали рыбу жареной.
– Вари! – сказал я. – И вообще тащи все, что приготовишь. Мы дико проголодались.
– Будет! – счастливо улыбнулся Пако. Трактирщик любил не только поесть сам, но и кормить гостей. Причем делал это с искренним удовольствием. Ему нравилось смотреть, как гости едят. – Отдыхайте, мэтр! Я распоряжусь насчет ванной!
Следуя за носильщиками, мы поднялись по лестнице, прошли коридором и, ведомые слугами, шагнули в открытую дверь. «Королевские» покои представляли собой номер из трех комнат: большой «залы» и двух маленьких. Последние предназначались для прислуги. В центре «залы» стояла большая кровать под балдахином. Еще здесь имелись стол и стулья. В остальных комнатах, как и в обеденном зале, стоят лавки. Стулья дороги, да и сам номер из трех комнат – роскошь по местным понятиям. За серебряк можно снять отдельную комнату, а это в разы дешевле.
Мальчишки сгрузили наши сумки и убежали. Мы не успели присесть, как дюжий слуга вволок в «залу» широкую низкую бочку с приделанной к ее краю полочкой. Явившаяся следом молоденькая служанка поставила у бочки скамеечку и застелила внутри простыней. Сняв с плеча полотенца, она развесила их на спинках стульев. После чего поклонилась нам.
– Все хорошеешь, Фрида! – подмигнул я. – Нашла мужа?
– Никто не берет бедную девушку, – жеманно вздохнула Фрида. – Коплю на приданое. Хорошо, добрые люди помогают.
Она стрельнула в меня глазами.
– Иди! – рявкнула на нее Ноэль. – Нечего тут торчать!
Фрида фыркнула и, виляя задом, пошла к двери.
– Шлюха! – плюнула Ноэль, когда дверь закрылась.
– Не все богаты с рождения, – примирительно сказал я. – Она не единственная, кто так зарабатывает.
– Вижу, что ты здесь не скучал, – съязвила Ноэль.
– Будь щедрым, и люди к тебе потянутся, – наставительно сказал я.
Ноэль вспыхнула, но сказать не успела. Открылась дверь, и знакомый дюжий слуга внес в комнату два огромных деревянных ведра с горячей водой. Следом мальчишки тащили еще два с холодной. Поставив ведра на пол, они уставились на Ноэль. Слуга вылил воду в бочку и, попробовав ее пальцем, поклонился.
– Мойтесь, мэтр! Вода – как парное молоко.
– Спасибо, Гуг! – я протянул ему серебряную монету.
– Только не говорите хозяину! – попросил слуга, пряча монету за щекой. – Рассердится.
– Заметано! – кивнул я.
Гуг ощерился и, толкая мальчишек в спины, вышел. Ноэль закрыла за ними дверь, заперев ее на засов, и стала сбрасывать с себя одежду. Спустя минуту она влезла в бочку и требовательно уставилась на меня.