Он как раз смотрел на ощеренные зубки одного из деревянных ящеров, когда Ругер похлопал хозяина по плечу.
— А? — Йормунганд обернулся так резко, что старику пришлось отступить на шаг. Раны Ругера заросли быстро, так, что сам Йормунганд поразился действенности собственного лекарства. Он попробовал было по старой памяти, предложить местному люду что-нибудь купить у себя, но так его сторониться стали еще больше. Женщины его побаивались, а мужчины хмурились, детей прятали при его приближении. Даже лекарь, к которому Йормунганд все же заглянул, недоверчиво попросил его удалиться и больше не искушать дьявольскими снадобьями.
Вечера остатки отряда коротали в таверне. Пиво подавали отвратительное, а вино и того хуже, но солдатам глянулись местные девки, так что время проходило весело. Йормунганд разговаривал с торговцами, живо интересуясь новостями. Гарриетт тоже расспрашивал тех, что ехали от самой Гардарики, узнавая их по грузам шкурок мелкого зверька с удивительно шелковой нежной шерсткой. Стоили такие шкурки неимоверно дорого и водились, по словам Гарриетта, только в Гардарике, да и то не везде.
— Хорошо бы вернуться до зимы, — сказал он как-то Гарриетту. — Не хочется застрять здесь зимой.
— Ага, — отозвался Гарриетт. В последние дни он стал молчалив и раздражителен. Все дальше забирался в лес в поисках Турха или чудища. Но, похоже, ему тоже не нравилась ни деревня, ни жители, ни староста.
— Как только заполучим чью-нибудь голову, — ответил Гарриетт, заметив, что Йормунганд ожидает ответа, — сразу вернемся. Хоть зимой, хоть не зимой.
— Чью-нибудь? — криво усмехнулся Йормунганд.
— Хоть старосты, — сказал Гарриетт. — Никогда не поверю, что он не в курсе здешних дел и не покрывает лесных воителей.
— Лучники были слишком плохо одеты для тех, кто регулярно промышляет разбоем. Скорее вышли на промысел от голода.
— Или им не доставалось при разделе добычи. Мелкие сошки, — сказал Гарриетт. — Староста ждет не дождется, когда мы уедем. Даже предлагал сочинить письмо, что мы тут очень помогли и все такое. Ясно же, что он за всем стоит. Скрутить и допросить!
— Так нельзя. Деревенские просто перебьют нас за самоуправство.
Гарриетт недовольно поморщился.
— А ты можешь как-нибудь магией поискать чудище? — спросил он. — Ты же колдун.
Йормунганд спрятал руку в потайной карман плаща, зажмурился, сосредотачиваясь. Когда он вынул руку и развернул ладонь, на ней лежал кусочек круглой отшлифованной кости. Гарриетт с любопытством уставился за зигзагообразный знак.
— Что значит? — спросил он.
— Нет ничего невозможного, — сказал Йормунганд. — Совсем ничего.