— Почему ты так решила, милая?
— Предчувствие.
Йормунганд расталкивал людей рядом со столами с питьем и угощением. Если бы ему было одиннадцать лет, думал он, и он был бы Фенриром, то, прежде всего, пошел бы сюда, к вкусным запахам и прохладному сидру. Но Фенрира нигде не было. Йормунганд попробовал спрашивать толкущихся рядом людей, но гости Альфедра отворачивались, слуги отрицательно качали головами, а служанки его пугались. Йормунганд сообразил, что мог попросить своих людей, тот небольшой отряд, приехавший с ними, но тогда мать узнает, что он не уследил за младшим братом. Да и Хильд, командир отряда, не очень хорошо понимал здешний язык. Он бы только пугал местных, но ничего бы не выяснил.
Ни Йормунганд, ни Хель пальцем бы не пошевелили, если бы Фенрир удрал в Ирмунсуле. Там каждый знал их шкодливого братца. За короткий срок Фенрир умудрялся создать неразбериху на ровном месте. Опрокинуть тележку с рыбой ради того, чтоб узнать, правда ли, что свежая рыба лежит только наверху, а снизу она вся гнилая. Украсть жеребенка «всего лишь покататься». Разрисовать охряной краской белоснежные покрывала жриц прямо перед церемонией. Йормунганду за такое шкуру бы спустили, но Фенриру мать прощала, а от старшего брата Фенрир получал разве что подзатыльник. А Хель и вовсе баловала малыша.
Однажды, когда Фенрир был еще совсем маленький, на озере возле их дома поселились тролли. Мелкие зубастые существа задирали мелкую скотину, собак и оставленных без присмотра детей. Хель пришла домой в слезах и с пятнами рвоты на подоле, когда обнаружила тело трехлетнего сына служанки во дворе. Фенрира она не отпускала от себя ни на шаг. Характер у него уже тогда был не сахар, но она терпела. Служанкам не доверяла, памятуя о том, что одна из них не доглядела за собственным сыном. Хель побледнела и осунулась, Ангаборда назначила награду за голову каждого тролля, а Йормунганд все искал способы извести пакостников. Он ставил ловушки и рисовал защитные руны, но полностью избавиться от напасти не удавалось.
И все было вроде как всегда, солнце светило, трава зеленела, мухи кусались, только дети больше не играли возле ручейков, стих собачий лай во дворах, а пастухи и владельцы отар ходили мрачные и хмурые. И Хель обнимала тонкими ручонками младшего брата, будто и правда могла защитить от мерзких плотоядных существ.
Через три недели Йормунганд нашел своего пса с дырой в брюхе и выпотрошенным. Он лежал с оскаленными зубами, пялясь остекленевшим глазом в серое небо. В животе псины зияла дыра. Йормунганд понял, что его потрошили еще до того, как он успел околеть. Наверное, подобное видела и Хель.