Черт побери — сухая, несмотря на вовсю хлещущий дождь!
Траву приминало неведомой силой. Казалось, невидимый гигант бесшумно приближается к непрошеному в этом мире гостю.
Прохор остро ощутил угрозу. Это было новое чувство: он опасался не человека, не обстоятельств, даже не смерти как таковой. Это был страх неизвестности. Ужасной, безжалостной неизвестности.
Когда невидимая «волна» под кружащей вороньей стаей почти уже достигла его, Прохор не выдержал и сделал шаг назад.
Прямиком в убежище Буки.
Уже стоя в безопасном пространстве бетонно-кирпичной коробки, он таращился в марево перед собой и пытался восстановить участившееся дыхание. Поглядел на собственные ладони: пальцы дрожали. И что-то внутри, что всегда знает больше, чем разум, тихо шептало:
— Ты чудом избежал смерти.
Всю дорогу на базу он не мог отделаться от тревожного чувства. Пора было уже привыкнуть к тому, что знакомый мир рушится, как карточный домик, что у него не осталось почти ничего, что наполняло этот мир смыслом. Но, видимо, привыкнуть к такому нельзя.
Но новое чувство не было связано с разрушением иллюзий. Это была вполне конкретная тревога по простому, ощутимому поводу. Сообразить получилось не сразу — слишком сильный стресс он пережил в последние часы, и голова работала туго. Но вдруг в мозгу словно лампочка зажглась: он понял.
Бука! Точнее, его отсутствие — вот что его беспокоило. Конечно, трудно предположить, куда мог деться этот странный человек. В конце концов, он не обязан круглосуточно сидеть в своем мрачном убежище. Да и выбор, куда отправиться, у него широкий: помимо начинавшейся прямо за стенкой Москвы имелась потайная дверца на «задний двор».
В Зону.
Смущало другое — то, как свободно разгуливают по логову Буки неизвестные с оружием. Не мог ли хозяин «лофта» стать их вольной или невольной жертвой?
Прохор поймал себя на странном сочувствии этому малознакомому и, честно сказать, страшноватому человеку, к тому же едва не убившему его. Впрочем, последнее обстоятельство было взаимным. Дело, скорее всего, в том новом, что странным образом сроднило его с Букой.
Странная способность, вышвырнувшая его за пределы человеческих возможностей. В каком-то роде он, Прохор, и сам отчасти перестал быть человеком, став при этом ближе к мрачному выходцу из Зоны. Пока еще не стало окончательно ясно, что это — благословение или проклятье. Но некая тонкая связь с Букой очевидно возникла — и теперь зудела в душе, вызывая навязчивую тревогу.
До базы домчались без приключений.
Убежище группировки «Вирус» напоминало потревоженный улей. В тесные помещения секретного укрытия набилось больше сотни человек народу. И это были по большей части не убежденные борцы с системой, а перепуганные люди, еще вчера понятия не имевшие, в каком мире они живут. Часть из них сидела у стены в компьютерном зале, где вовсю колдовал Маньяк — прямо на полу, на сумках и рюкзаках, отчего зал стал напоминать терминал провинциального аэропорта.