— Так, значит, здесь — все ваши? — спросил Прохор.
— Нет, конечно, — Лола покачала головой. — Здесь у нас штаб и группа электронной поддержки. Ударные группы разбросаны по городу — точно так же, маскируются под обычных работников обычных контор.
— Мы называем себя «группировка «Вирус», — пояснил Принц. — Как можно бороться со всесильным организмом, паразитирующим на человеческом обществе? Только изнутри этого самого организма, распространяясь, как вирус, который рано или поздно убьет врага.
— Или он нас, — хмуро добавила Лола. — А что? Надо быть реалистами.
— Оптимистично, — заметил Прохор. — Значит, этот здоровенный склад…
— …просто прикрытие, — кивнул Принц. — Впрочем, он же нас и кормит, приносит доход, необходимый для ведения боевых операций. В общем, выживаем, как можем.
— Богатые спонсоры у сопротивления, — заметил Прохор. — Не знаю, кто там у этого склада хозяин, но он явно широкой души человек. Передать вам в пользование такую золотую жилу — надо быть большим альтруистом.
— Хозяева даже не в курсе, — усмехнулся Принц. — Нейрофон, конечно, дает некоторые удобства, но через него же можно внушить что угодно кому угодно. Поэтому руководство склада уверено, что это оно само распределяет прибыль так, как это требуется нам, а на самом деле команды им поступают отсюда.
Принц указал на центральную консоль, за которой в большом крутящемся кресле, спиной к вошедшим сидел какой-то человек со сверкающей под лампами лысиной. Они подошли ближе. Лысый оказался грузным толстяком в массивных очках. Подошедших он даже не заметил — его толстые пальцы бабочками порхали над клавишами старой обшарпанной клавиатуры.
Вот что смутило Прохора с самого начала: дремучая древность всего этого оборудования. Громоздкие, как ящики, мониторы с выпуклыми еще экранами электронно-лучевых трубок, клавиатуры с грубыми, почти кубическими клавишами, уродливые «мыши» с потертыми «хвостами» и шариками в основании, и уж совсем экзотика — огромные магнитные дискеты на столах. Они как будто попали в музей старинной электроники.
— Что-то непохоже, чтобы отсюда могли поступать какие-то команды, — с сомнением произнес Прохор. — Странно, что все это вообще действует. Где вы только понабирали такого хлама? Оно что, еще на электронных лампах работает?
— Смешно! — не отрываясь от работы, заметил лысый толстяк. — Тут действительно полно раритетов, вся аппаратура — не моложе двухтысячного года. Миллениум для нас — как красная черта, за которую заходить никак нельзя.
— Что-то я не понимаю ни хрена, — сказал Прохор. — Как будто в лавку древностей попал.