Ребекка поднялась.
— Я пойду спать. Я страшно устала. У меня такое ощущение, что я могла бы проспать несколько лет и все равно не восстановить силы.
— Я еще немного побуду здесь, на улице, — ответила Инга.
После всех тех ужасных событий она неохотно находилась в доме Ребекки. Ее мучили кошмары, когда она спала, и неуютное чувство, когда она просто пребывала в четырех стенах. Женщина тосковала по дому, но ей нужно было дождаться, пока Мариус сможет покинуть больницу. Она с удовольствием переехала бы в отель, но ей не хотелось оставлять Ребекку одну.
— Ты останешься здесь жить? — спросила Инга. — После всего, что произошло?
Ее собеседница ответила не сразу.
— Я не знаю. — Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась. — А ты останешься с Мариусом? После всего, что произошло?
— Я не знаю, — ответила Инга.
— Ну, так что? Ты не передумаешь? — спросил Вольф уже в третий раз за это утро. — Ты действительно не хочешь отправиться с нами?
Они стояли в аэропорту в зоне отлета. Багаж уже сдали, и Вольф держал в руках посадочные талоны. Дети гонялись друг за другом вокруг газетного киоска. Они спокойно отреагировали на ту новость, что мать не поедет с ними в Турцию. Их единственной заботой было, чтобы отец тоже не отказался от отпуска — тогда прощай каникулы с купанием на Средиземном море! Но как только дети оказались в безнадежно переполненном аэропорту, где царил хаос и все просто кишело немецкими туристами в радостном предвкушении отпуска, они отбросили свои тревоги и пришли в наилучшее настроение.
"Надеюсь, мне удастся не допустить, чтобы они когда-нибудь стали такими же бесчувственными, как их отец", — подумала Карен.
Она держала свою карточку на парковку машины так же крепко, как и Вольф — посадочные талоны. Его билет на самолет надежно обеспечивал ей возможность забрать машину и как можно скорее покинуть жуткую толкотню в аэропорту. В этот момент это было ее символом освобождения от мужа.
— Но у меня ведь даже чемодана с собой нет, Вольф, — сказала она несколько раздраженно. Зачем он спрашивал ее все снова и снова? — Да и Кенцо ждет дома. Мы никому не поручали присмотреть за домом и садом…
— Я знаю, — ответил Вольф.
— Зачем же тогда спрашиваешь?
— Потому что… — Мужчина замялся. — Не знаю, — наконец произнес он, — может быть, потому, что я просто считаю неправильным то, что ты делаешь. Что ты неожиданно отстраняешься от нас. Переезжаешь в отдельную комнату, отправляешь нас одних на каникулы… Это не совсем по-семейному — то, как ты себя ведешь.
"Всегда остается вопрос, — подумала Карен, — что дают разговоры. Раньше я была уверена, что они являются ключом. Для доброго партнерства, для хороших отношений. Что они помогают избежать недоразумений, выяснить чувства, внести ясность в, казалось бы, запутанные ситуации. Может быть, так оно и есть. Но иногда наступает момент, когда от них нет больше пользы. И тогда нужно бросить заниматься этим".