— Что-то должно было взбудоражить в нем какую-то сторону, которая раньше не проявлялась, — сказала Ребекка. — Был ли это поход на яхте? Может быть, это что-то напомнило ему? Или, возможно, Максимилиан что-то сказал ему перед плаванием в порту? Или Альберт?
Инга снова потерла лоб. Ее постоянно донимали небольшие головные боли, но она списывала это на сотрясение мозга. И конечно же, на тот кошмар, в который она неожиданно попала и из которого пока не видела выхода.
— По-моему, это как-то связано с вами, — произнесла она наконец.
Ребекка посмотрела на нее в полном изумлении.
— Со мной? Но каким образом?
— Я не знаю. Но создавалось такое впечатление, что он хотел украсть судно в первую очередь не для того, чтобы заиметь деньги, а… чтобы досадить вам. Чтобы заставить вас переживать. Казалось, что у него настоящая ненависть к вам. Да он даже так и сказал. Что он вас ненавидит. Что он точно знает, кто вы такая. Я несколько раз спрашивала его, знаком ли он с вами, но он отвечал, что ему необязательно надо быть с вами знакомым, чтобы знать о вас все. Это было… полное безумие!
— Мне тоже так кажется, — сказала Ребекка. — Но я со своей стороны абсолютно уверена, что не знаю Мариуса. Я его никогда раньше не видела. Вы оба еще учитесь в университете; я работала в организации по защите детей. И я уже почти год не живу в Германии. Где у нас могут быть точки соприкосновения?
— Я не знаю, — ответила Инга, — и сколько бы ни размышляла, я не нахожу ответа.
Ребекка подлила ей еще кофе.
— А что вы знаете о Мариусе? Я имею в виду то время, что было до ваших взаимоотношений? Как давно вы его знаете? — Она осеклась. — Если я слишком нескромна…
Ее гостья тут же отмахнулась:
— Нет. Вовсе нет. Я рада, что вы говорите со мной об этом. Я сойду с ума, если буду ворошить все это в своей голове. Очень мило с вашей стороны, что вы принимаете такое участие в моей жизни… — Она указала на чашку с тарелкой на столе перед собой: — Что вы и для меня тоже накрыли стол. Я считала, что это послеобеденное время за чашкой кофе вы предпочитаете проводить в одиночестве.
Глаза Ребекки потемнели. Инге казалось, что над ее лицом в прямом смысле повисла тень.
— Честно говоря, я не для вас накрыла стол. Это прибор для моего мужа. Мы… мы всегда около четырех часов пили вместе кофе. Я имею в виду, в отпуске. Феликс брал еще круассан к кофе. Я — нет. Я… больше следила за своей фигурой.
Ребекка прикусила губы. Инга поставила свою чашку на стол.
— Если вам неприятно, что я здесь, просто…
— Нет-нет, — холодно произнесла хозяйка дома, — иначе я не попросила бы вас присесть ко мне.