Упавшее знамя Шейха-Мансура спустя тридцать пять лет подхватил другой влиятельный чеченец — Бейбулат Таймиев. Он объявил муллу Магому из аула Майртуп имамом — вождем священной войны, но руководил действиями горцев самостоятельно. Восстание вскоре перекинулось на Дагестан, а затем и Кабарду. Чеченцы совместно с кумыками смогли взять Амир-Аджи-Юрт — одну из крепостей Кавказской линии. Это произвело большое впечатление. Никогда прежде горцам не удавалось взять русское укрепление. Далее на их пути встал Герзель-Аул — еще один ермоловский форт. Бейбулат едва не взял и эту цитадель, но генералы Николай Греков и Дмитрий Лисаневич внезапно подоспели на выручку осажденным и рассеяли горцев. Поражение Бейбулата могло прекратить восстание, но случилась кровавая трагедия.
Лисаневич повелел доставить в Герзель-Аул чеченских и кумыкских старшин, которых подозревали в связях с восставшими. Лисаневич желал узнать зачинщиков и главных пособников и подвергнуть их суровой каре. Греков, напротив, уверял разошедшегося Лисаневича, что делать этого не стоит: время не самое подходящее. Но старший по званию Лисаневич настоял на своем. Встретив группу горцев, одетых в простые рубахи, Лисаневич, сверкая мундиром со множеством наград, начал кричать. Генерал упивался властью, ему не нужны были объяснения или оправдания. Только смирение, только виновато опущенные глаза. Он не хотел понять, что перед ним не кучка деревенских оборванцев, а люди больше всего на свете дорожащие своей честью, свободой и добрым именем. Распекая седовласого горца, Лисаневич едва не ударил его. Это был предел. Горец проворно выхватил кинжал и смертельно ранил Лисаневича, а затем убил наповал стоявшего рядом Грекова. Уже сраженный Лисаневич успел прохрипеть солдатам: «Коли!» Видя смерть своих генералов, они бросились на горцев с ожесточением и подняли всех на штыки. О мире в Чечне и Дагестане пришлось забыть. Горцы, уже, казалось, сломленные поражением под Герзель-Аулом, теперь пылали огнем мщения за смерть своих людей.
В одном из писем Ермолов подвел печальный итог своего управления Кавказом: «Иду к чеченцам, всюду бунт, все под ружьем и давно на меня готовятся кинжалы». «Всюду бунт» — это приговор собственной политике.
Но решающими для Ермолова стали события не в Чечне, а в Петербурге. 14 декабря 1825 года — мятеж реформаторов на Сенатской площади. Великий князь Николай Павлович (тогда еще не император Николай I) имел сведения о связях Ермолова с декабристами. Член Северного общества подпоручик Яков Ростовцев (впоследствии один из архитекторов Великих реформ Александра II) выдал намерения Никиты Муравьева, Николая Тургенева, Кондратия Рылеева и других своих товарищей, жаждавших перемен. Николай Павлович прочитал сообщение Ростовцева, где были и такие строки: «Государственный совет, Сенат и, может быть, гвардия будут за вас: военные поселения и Отдельный Кавказский корпус решительно будут против».