В обгоне есть особенная сладость; если встречная машина проносится так быстро, что ничего не успеваешь разобрать, кроме резко налетевшего и оборванного рева, то здесь тягучие, как мед, мгновения: с одной стороны — почти неподвижный борт соперника, с другой размытые контуры придорожных деревьев. Метр, два, три… тридцать, и пока неизвестно — кто кого.
Михаил скосил глаза на пассажирку. Она, приподнявшись на локтях и развернувшись к автобусу, показывала водителю язык, розовый и длинный. Впереди оставалось две остановки, на которых делать пересадку намного сподручнее. Когда подъезжали к первой, Михаил решил прокатиться до следующей. А там и до города оставалось всего ничего.
Куда в городе? — крикнул он.
— На Красноармейскую.
— Подождать?
— А можно?
— Со мной все можно. Землячок-то, может, и жених заодно?
— Что вы, он старый уже.
— Тогда я здесь подожду.
— Я быстренько.
Она вышла с земляком. «За такого старика еще не одна молодая обеими руками ухватится», — беззлобно отметил Михаил, но тут же невольно сравнил земляка с собой, получалось, что и он старик в ее глазах.
— Спасибо, — сказал земляк и протянул руку. Очень большое спасибо.
— Не за что, — от чистого сердца засмущался Михаил. — Сам с удовольствием проветрился.
— Может, зайдете, поужинаете с нами?
— Нет, нет, спасибо.
— Вам спасибо. Ну, не смею задерживать.
На окраине города Михаил увидел продовольственный магазин и остановился — нужно было подумать о расчете с Васькиным дядькой. Девушка вопросительно посмотрела на бутылки, и ему стало неудобно, словно первый раз в жизни держал в руках эту пакость.
— За машину отблагодарить, — объяснил он, стараясь побыстрее засунуть водку в коляску.
— А он что, не ваш? — спросила она восторженным голосом. — Вы его угнали?
— Можно считать, что так. Правда, у знакомого, но без разрешения.
— Здорово! Теперь я причастна к детективной истории с угоном мотоцикла.
Михаил вспомнил, как она падала на асфальт, ее рыдания, грязное ободранное колено, и довольно улыбнулся.
— Как тебя зовут?
— Надя. А вас?
— Миша. Поехали?
— Поехали!!!
Знакомство продолжалось на скорости. Она задавала вопросы, но ветер подхватывал ее слова и растаскивал на отдельные звуки, которые Михаил никак не мог соединить между собой, и просил повторить. Надя кричала, а он снова ничего не понимал и отвечал наугад, как при игре в испорченный телефон, отчего она смеялась, а ветер дробил смех на мелкие звенящие осколки и разбрасывал их по придорожным лиственницам. Звенел воздух. Синело небо. И солнце тонуло в ярко раскрашенных сентябрьских сопках.