— А все-таки здорово сегодня получилось. Пока ты за мотоциклом бегал, я чуть с ума не сошла: посылку на почте не принимают, мама болеет, на автобус опоздала. А как я на дороге растянулась! Коленку ободрала и даже не почувствовала. Вот смотри, как здорово.
Она отвела полу халата. Полоска загорелого тела, почти глянцевая кожа и голубая извилистая жилка… «Речушка на географической карте», — успело промелькнуть в мыслях, и он почувствовал, как лицо наливается тяжелой краской и кровь раздувает вены на висках.
— А я только и заметила, когда в душ пошла, — щебетала Надя.
Михаил тупо смотрел в пол, а отяжелевший мозг уже подыскивал нужные объяснения ее беспечной болтовне. Оглушительно бухало в висках: «А что, если под халатом ничего нет, она же только что из душа». Не поднимая головы, он видел перехваченную талию и круто уходящую сначала в стороны, а потом вниз, легкую ткань.
— А соседка где? — спросил он хриплым вибрирующим голосом.
— Танька, что ли? На свидание убежала, теперь только к утру явится.
«И соседку выпроводила». Наконец закипел чайник.
Михаил тяжело подвинулся к столу. Он боялся, что, если дотронется до стакана, будет видно, как дрожат его пальцы. Разливая заварку, Надя склонилась над столом, и вырез халата стал еще глубже. «Ну конечно же, под ним ничего нет!» Михаил осторожно взял чайник из рук девушки, и пока одна рука металась над столом, отыскивая место для фаянсовой безделушки, другая уже сжимала девичий локоть потными пальцами. «Ей, должно быть, противно от моих липких рук». Он потянул болтающийся на спине конец пояска, с замиранием ощущая, как мягко выходит он из петли. Плотно обтягивающая спину ткань ослабла, и Михаил потянул полы в разные стороны.
— Что вы делаете?
Под халатом у нее оказался купальник. Глаза Михаила жадно шарили по обнаженному телу, задерживаясь то на груди, держащей на себе узенькую цветную тряпочку, то на слегка выпуклом животе с темным плавным углублением посередине.
— Что вы делаете, зачем вы так? — шептала Надя, пятясь от него. — Зачем вы? — И, уже ничего не понимая от страха, запрыгнула на кровать и встала к стене.
«Куда ты, дура, лезешь», — мысленно предостерегал Михаил и тяжело надвигался на нее, стягивая пиджак. Швырнув его на пол, он перегнулся над кроватью и подхватил девушку на руки. Но тут же весь обмяк и, чуть не выронив ее, опустил на одеяло.
— Предатель.
Ему стало все безразлично: и лежащее перед ним тело, и проклятия.
— Предатель, предатель, — глухо рыдала Надя. Он нагнулся за пиджаком, чуть в стороне от него валялся выпавший из кармана кондратьевский конверт. Он подобрал деньги и с пиджаком в руках вышел из комнаты.