— Вытри, — сказал Витька Матюшов, — всю бороду устряпал, герой.
Михаил достал старательно отутюженный Ниной платок и вытер лицо.
— Все?
— Еще немного на скуле.
А над ранкой так и стоял красный бугорок, от которого сбегала в горсть тоненькая ниточка крови.
— Не сворачивается.
— Это потому, что водки много пьешь. Видишь, какая жиденькая она у тебя, — объяснил пенсионер Никитыч.
Михаил не посчитал нужным отвечать ему. Он с любовью посмотрел на ладонь и снова поднес ее ко рту.
— Подорожник нужен, — сказал Витька и пошел искать.
А гонец все не возвращался. Доминошники начали беспокоиться. Садиться за новую партию никто не хотел. Все поглядывали на дорогу.
— Как бы не заблудился ваш снабженец, — подзуживал Никитыч. — Вино нести помощников найти нетрудно.
Пенсионер волновался больше всех, хотя его денег у гонца не было. Он вообще никогда их не давал и участвовал в компании как «банкомет». Разливал он, конечно, мастерски, на любой заказ, даже по взносу умел разделить: дал шестьдесят копеек — получи на шестьдесят, дал восемьдесят пять — нальет на восемьдесят пять. Подгулявшие мужички порой специально бегали за ним, чтобы Никитыч продемонстрировал свое искусство, зачастую — на пари. Случалось и Михаилу угощать старика, но теперь широкая спина почетного «банкомета» раздражала его.
Пришел Витька Матюшов и вывалил на стол пригоршню пропыленных листьев.
— На, вместо подорожника… Может, и у тополя целебные свойства есть. — Потом, увидев унылые лица игроков, добавил: — Скучновато без бормотухи-то?
— Наверное, Генке пришлось в дежурный бежать.
— А может, встретил кого на обратной дороге, — не унимался Никитыч.
Михаил выбрал самый большой листок, слил на него остатки вина из стакана и прилепил к ранке. Края заплатки загнулись вверх. Он стал приглаживать их пальцами. Из-под листка выступила кровь.
— Не сворачивается. — Он и не хотел, чтобы сворачивалась, ревниво замечая, что ожидание Генки ослабило интерес к нему.
— Мне, наверное, премия полагается?
— За что? — привстал Никитыч.
— Даже две. Одну — как пострадавшему, а вторую — за классный удар.
— Ударчик действительно классный, — подтвердил Матюшов.
— Дурное дело — не хитрое.
— Нет, я считаю, что стакан заслужен в честном и беспощадном бою.
— Мое дело стариковское. Я свое отгулял. А вон и гонец.
Генка шел прямо на Михаила, и герой, сорвав ненужную заплатку, с гордостью протянул ему ладонь.
— Во, шестерочным на «рыбе» врезал — и до крови. Мужики премию присудили.
— Пацан у тебя сгорел!
— Какой пацан?
— Твой Славка.
— От чего сгорел, от водки?
— Дурак ты, Миша, на стройке соляркой облился и вспыхнул. Беги скорей.