Мужики заняли передние сиденья. Нинка с подругой присоседились к ней. За приоткрытым окном нещадно шумела улица, и мужского разговора было не разобрать. Место ей досталось наискосок от водительского, рассмотреть лицо Васи не получалось, но зять почему-то называл его Андреем. Ехали очень медленно, останавливаясь через каждые пять минут, а то и чаще. Машины перед ними, машины за ними, и сбоку тоже машины. Постоят, постоят, потом проползут немножко и снова останавливаются. Она никогда не видела столько машин, собравшихся на дороге. Даже страшно стало.
— Как надоели эти ужасные пробки, нервов не хватает, — громко возмутилась Нинкина подруга.
— А тебе-то чего нервничать, — окоротил ее Вася, — сидишь в комфорте. Это Володя имеет право психовать, а он, как видишь, спокоен.
Голос у Васьки совсем другой стал, раньше звонкий был, задиристый, а теперь воркующий какой-то. Но она была уверена, что не обозналась. Оставалось доехать до места и там уже выбрать момент, когда жены рядом не будет, и спросить, почему имя сменил.
— Психуй, не психуй, все равно получишь кирпичом по мозгам. Но если бы дерганные тупые водилы поменьше психовали, и пробок было бы значительно меньше, — проворчал зять, и они в очередной раз остановились.
Ей показалось, что надолго, потому что задремала. А когда проснулась, машин не было ни перед ними, ни сбоку. Ехали по лесу.
— Ой, девки, а куда это нас мужики везут?
— Куда надо.
— Они с нами ничего не натворят?
— Ну, теща, ты молодец! — захлебываясь смехом, выдавил из себя шофер.
Она узнала голос и поняла, что спросонья сморозила что-то очень глупое. Хохот на первых сиденьях не унимался, зато соседки, щебетавшие всю дорогу, притихли, а Нинка вроде как и отодвинулась от нее.
— Скоро будем на месте, — все еще прыская, успокоил Васька.
Лес кончился. На обочине замелькали разномастные заборы с густо натыканными избами. Она еще не успела отойти от очередного конфуза и осмотреться, а машина свернула в переулок и остановилась.
— Граждане новоселы, прошу выйти и оценить.
— Пока еще кандидаты в новоселы, — поправила Нинка.
— Надеюсь, все срастется. Перечисляю плюсы: вода, электричество, рядом лесок с грибами, пригорок с дикой клубникой, озеро с карасями, и все перечисленные удовольствия в семнадцати верстах от городского дома.
— И это ты называешь удовольствием? — брезгливо хмыкнула Нинка, показывая на избушку.
— Зато практически даром.
— С лачугой я разберусь. Пригоню бригаду, и они за неделю поставят достойный дом, — вступился зять и повернулся к ней. — Ну что, тещенька, за тобой последнее слово, ты здесь главной будешь, дыши свежим воздухом и любуйся пейзажем. Смотри, какая красивая рябина. Пела в молодости: «Ой рябина кудрявая, слева кудри токаря, справа — кузнеца»?