Валентин расстегнул манжеты рубашки и стал закатывать рукава. Но одумался, решил, что одними рукавами может не обойтись, снял рубашку и примостил её на спинку скамейки.
— Ого! Мужчина уже раздевается, — рассмеялась девушка.
— Мужчина идёт в гости и не хочет быть похожим на слесаря после смены. А рубашка чистая у меня одна.
— Ничего-ничего, любимая поймёт, а нелюбимой так и надо.
— А замдекана филфака поймёт?
— Эскин? Ты к Эскину, к Семёну Эдуардовичу? Ого! — в глазах девушки зажглись лампочки крайней заинтересованности.
— К нему самому, — Валентин аккуратно расправил цепь, отогнул тангету и поместил цепь на зубцы самой маленькой каретки, — к Семёну свет Эдуардовичу, поскольку является он старым другом нашей семьи, можно сказать, что родственником.
— Какое удивительное совпадение! Семён, как ты выразился «свет Эдуардович» — мой научный руководитель. Я у него курсовую пишу. Вернее, ещё не пишу, но буду писать на третьем курсе после каникул. А ты, молодой человек, где изволишь обучаться?
— Я изволю обучаться на истфаке. Правда, я изволю, но пока не обучаюсь, поскольку только что поступил. Вот, — Валентин крутанул педаль, и цепь послушно встала на место, — порядок. — Он наклонился, поднял газету, лежащую на скамейке, и тщательно протёр ею руки. — Я Валентин.
— Ольга, — девушка наклонила голову набок и оценивающе оглядела своего помощника. — А ты молодец. Просто так, без выпендриваний взял и починил. Ты ведь не москвич?
— Почему ты так решила?
— Ну, вообще, дедукция. Помнишь, как там у Шерлока Холмса? Элементарно, Ватсон! Во-первых, у тебя брюки зауженные книзу. А сейчас носят прямые и с отворотом. Но брюки новые. Если бы ты был москвич, то такие точно не купил, поскольку это немодно. Во-вторых, у тебя фонема «о» — это чистая «о», без московского горлового придыхания, следовательно, последние несколько лет ты жил не в столице. В-третьих, ты сказал, что учишься на истфаке и только что поступил. Идёшь утром по направлению к ЦПКиО, значит, скорее всего, из общежития. Тем более твои слова про единственную рубашку.
— Извините, Холмс, но я не сказал про единственную. Я сказал, про одну чистую, — рассмеялся Валентин.
— Ценное замечание, Ватсон, но оно ничего не добавляет к картине. Итак, идёшь утром по направлению к ЦПКиО, значит, скорее всего, из общежития, которое здесь рядом.
— Это спорно. Я могу идти с Винницкой или со Столетова переулка.
— Можешь, но тем не менее ты идёшь из общаги, потому что на Винницкой и Столетовом живут одни уроды, а ты не урод, а очень даже ничего себе молодой человек из русской глубинки. Могу даже поспорить, что откуда-то с Севера. Верно?