— Конечно! — Валентин оживился. — Мама говорила, что возле Чистых прудов.
— Неподалёку. Там теперь сын Бориса живёт. Старший. Но, думаю, что знакомиться с ним тебе не нужно. Он о твоем существовании не подозревает. Взрослый человек, мой ровесник. Для него такие открытия могут инфарктом закончиться. Хотя, — Семён Эдуардович отхлебнул из чашки, — с другой стороны, это же твой брат.
— Нет, дядя Сеня, спасибо, но знакомиться не стану. Мне прошлая отцовская семья неинтересна. И маме неинтересна. Она рассказывала, что они с папой жили так, словно и нет никакой другой семьи. И отцу так было проще, и ей.
— Значит, и правильно. Мы с твоим сводным братом общий язык не особо нашли. Мне казалось, что он отца ко мне ревнует. Борис Аркадьевич, по его мнению, чересчур много времени мне уделял. И ничего в том странного, конечно, нет. Действительно, каждый день с ним занимались. Диссертация с трудом выходила. Вначале вроде и ничего шло, когда материал систематизировался, а как дело до выводов дошло, так полный караул начался. Стык двух наук — филология и история. Казалось бы, черпай отовсюду, пригодится, но всё что-то не шло. Вот и возился он со мной. Вообще, мы с твоим братцем даже внешне чем-то похожи. Вон, носы у нас одинаковые, лбы, даже цвет глаз. Только я рыжий, а он шатен. Точно ревновал! Я же на дачу к ним ездил, жил там неделями, в то время как Михаил…
— Его Михаил зовут?
— Михаил. Миша. Мишка-каторжник. Его так Борис Аркадьевич за упорство и усидчивость прозвал. Михаил в городе оставался, работал. В КБ каком-то суперсекретном. Попал сразу после распределения и сразу соискательство оформил.
За полтора года кандидатскую защитил. Конечно, талантливый, в отца. Но вот характер… Важный ходил, вечно угрюмый, насупившийся, словно обязаны ему все. Это он в жену Бориса. Она… — тут Семён Эдуардович, хлопнул себя по коленям, — так. Кажется, я неделикатен. Пусть их. Нет никакой другой семьи. И не было никакой другой семьи. А на тебя, отличник, смотрю и вижу Бориса Аркадьевича. Честное слово. Думаю, что молодым он точно таким как ты был — целеустремлённым и очень ранимым. С возрастом ранимость пройдёт, придёт уверенность, — Семён Эдуардович положил руку Валентину на плечо, — Будешь всеобщим любимцем, душой компании. Девушки юные и прекрасные тебя, конечно, своим вниманием избалуют. А то как же — такой красавец. Но думаю, что женское внимание тебе не повредит. Небось, уже роман с москвичкой завёл? А? Признавайся.
Валентин вспомнил о сегодняшней утренней встрече и испугался, что опять покраснеет.