– Не надо, – говорит она.
Я иду в ванную. Меня знобит, руки дрожат, меня всего трясет, хотя в палате тепло.
Я не умею этого делать. Я никогда раньше этого не делал, но теперь опускаюсь на колени перед раковиной. Через ткань брюк чувствую поверхность плиток и швы между ними. Потом поднимаю ладони и складываю их.
28
Среди ночи дверь открывается. Свет ламп из коридора врывается в палату. Я различаю неясный силуэт медсестры. Она выключает кнопку вызова персонала рядом с дверью. Я так крепко спал, что даже не слышал, как Майя на нее нажала. Медсестра подходит к кровати Майи. В свете, падающем из коридора, я вижу красные глаза Майи, ее заплаканное лицо.
– Что случилось? – спрашивает медсестра.
– Можно мне поговорить с акушеркой?
– Их несколько.
– С той, которая с Фарерских островов.
– У нее еще не началась смена. Может, я смогу вам помочь?
– Я бы очень хотела с ней поговорить.
– Я передам, чтобы она зашла к вам, когда придет на работу, обещаю вам.
Уходя, медсестра выключает свет в коридоре.
Я просыпаюсь через несколько часов. Все еще не рассвело. Шепот голосов. Горит лампа на прикроватном столике Майи. На краю кровати сидит молоденькая акушерка. Я слышу, как Майя шепотом задает какие-то вопросы, повторяет их все время, одни и те же.
– Что я сделала не так? – спрашивает она.
– Вы все делали правильно, – говорит акушерка.
– Но что, если я что-то сделала не так?
– Что вы могли сделать не так?
– Я помню, как пару месяцев назад сняла со шкафа чемодан, и эта мысль не дает мне покоя. Я все время думаю, что из-за этого они родились так рано.
– Нет, это никак с этим не связано, можно падать и поднимать вещи, это ни на что не влияет. Просто произошло отслоение плаценты.
Майя спрашивает, не допустили ли врачи, делавшие искусственное оплодотворение, какой-нибудь ошибки, может, врач, осматривавшая ее потом, могла вовремя обнаружить эту ошибку, но была слишком загружена работой и пропустила тот момент, когда еще не поздно было спасти малышей.
– Нет, – говорит акушерка, – такое можно заметить, только сделав УЗИ.
Майя продолжает расспрашивать – про врачей, делавших кесарево, про хирургов, может быть, они могли допустить ошибку.
– Майя, тут нет ничьей вины, – говорит акушерка. – Просто так все устроено в природе. Всегда может случиться сбой, и в вашем случае это произошло. А когда вынашиваешь близнецов, риск, к сожалению, повышается. Дело не в том, что кто-то совершил ошибку. Никто не виноват.
Я закрываю глаза, отключаю сознание и исчезаю в глубинах сна. Наверное, мне все это снится.
29
Они накрыли на стол, поставили чашки, положили салфетки. На тарелке со штемпелем Королевской больницы лежит печенье, его так разворошили, как будто оно просто высыпано на тарелку, но на самом деле каждое печенье лежит правильной стороной кверху. На краю блюдца, стоящего передо мной, видны остатки кофе. Маленькое бурое пятнышко, такие обычно не замечаешь, может, блюдце неровно поставили в посудомоечную на больничной кухне. Они не заметили пятнышко, ставя блюдце напротив того места, где собирались меня посадить. Если бы заметили, то заменили бы его на другое. «Он не должен пить из грязной чашки, это важно», – подумали бы они.