Он повернулся в сторону Кердрюка, музыка раздражала его, волновала, возбуждала, вырывала из груди его сердце, и оно жаждало отрастить себе крылья и улететь к ней, к Женевьев.
«…люблю…»
Наконец он распустил узел и схватился за весла. Пока лодка выходила на середину реки, Ален стал во весь рост в центре, пытаясь не замечать сильную качку, сложил руки рупором и прокричал: «Геновева!» И еще раз, громче: «Геновева!»
Ничто не откликнулось, только платье манило его, колеблемое ветром.
«Я! Тебя! Люблю!»
Ален налег на весла. С каждым гребком он кричал: «Геновева! Я! Тебя! Люблю!»
«Будь! Моей! Я умоляю тебя о любви!»
Красную тень поглотил водоворот черного и серого, и Ален остался на реке в одиночестве. Посреди Авена он поднял весла.
Теперь и он превратился в тень и монотонно выкрикивал одно и то же. Хрипло. Отчаянно.
«Геновева! Je t’aime! Je t’aime, Геновева! Будь моей!»
Мадам Женевьев не двигалась с места и только безмолвно взирала на реку. Когда Марианна дотронулась до ее руки, она лишь едва заметно вздрогнула, а взгляд ее был исполнен отчаянного страха.
К ним подошел священник из Оре, отец Баллак, и Марианна обратилась к нему:
— Отец… Вы умеете грести?
Тот изумленно уставился на Марианну:
— Конечно.
— Пожалуйста, переправьте мадам к ее возлюбленному. Она вот уже тридцать пять лет ждет часа, когда сможет вновь отдать ему свою любовь.
Священник слегка поклонился, чтобы скрыть потрясение.
Марианна осторожно положила левую руку на плечо Женевьев:
— Пора.
Опираясь на руку священника, Женевьев направилась к маленькой красной лодочке под парусами, которые в назначенный час наполнит ветер. К лодочке, носившей имя «Марианн».
Мадам Женевьев так и не села, а священник стал выводить лодку на середину реки, туда, где ждал Ален. Ее тело казалось прямым языком пламени, скользящим над водой.
Ален двадцать восемь лет томился у нее на пороге и тридцать пять лет ждал ее знака, одного лишь слова. Пора было им соединиться. Незаметно для танцующих на молу лодки стали тихо сближаться.
Ален налег на весла. Женевьев не сводила с него глаз, пока он с каждым взмахом подплывал все ближе и ближе. Наконец их лодки встретились, мягко столкнувшись носами. Женевьев простерла к Алену руки.
Янн подошел к Марианне сзади и обнял ее. Она прижалась к нему.
— Посмотри только, — с нежностью произнесла Марианна, и в этот миг Ален подался вперед, кончики его пальцев прикоснулись к кончикам пальцев Женевьев.
А потом последовал толчок. Подводное течение развернуло лодку, Ален покачнулся, выпустил руку Женевьев, и Женевьев громко вскрикнула: