— …Проблем — выше крыши. Одно надо, другое. В общем, помощи ждать не от кого, так называемый любимый — забыл и не вспомнит…
— После той истории… когда вы ездили в больницу?
— После той истории, — мрачно подтвердила Аришка, изящно закинув в рот конфету. Вспоминать о Ральфе ей явно не хотелось. — Даже последние джинсы протерлись! В общем, вешалка. Поревела я немного, потом утерла слезы и отправилась в агентство по трудоустройству. Ну, там мне предложили два варианта, один другого краше. Либо дворы убирать за полторы тысячи в месяц…
— Представляю тебя в ватнике, размахивающую метлой, — не удержалась я.
— …Либо в кафе какое-то официанткой. Пять дней в неделю с девяти до семи. За три тысячи деревянных, — возмущалась Аришка, тряся копной кудряшек. — Неудивительно, что в этой забегаловке никто работать не соглашался. Перспективы — жуть. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Бреду по Шпалерной, погруженная в думы свои темные, да и выскочила, грешным делом, на проезжую часть, на самый красный свет. А там машина, и не какая-нибудь — белоснежный «Ниссан»! С правым рулем, клевый такой, и на капоте с обеих сторон зеркала такие малюханистые! Я таких раньше вообще не видела. Мужик, что за рулем сидел, сразу затормозил — реакция хорошая, — Романова закинула ногу на ногу. — Так что меня только чуть-чуть толкнуло, так, пара синяков. Ну и перепачкалась еще, когда упала, юбку немного порвала. Ну, думаю, влипла. А он страшно перепугался: шутка ли — человека сбить! Выскочил. «С вами, — говорит, — девушка, все в порядке?» «Вроде бы да» — отвечаю. А он: «Может, вас подвезти?» Подняться мне помог, платье отряхнуть. Я смотрю, лицо открытое, симпатичное и печатью мысли отмеченное, между прочим. На Ричарда Гира смахивает, помнишь, мы «Красотку» с тобой смотрели, только чуть постарше и в очках? В золотой, представляешь, оправе.
Белоснежный «Ниссан» и золотая оправа — сочетание перспективное, улыбнулась я про себя.
— Ну и?..
— Само собой, я согласилась. Почему бы, думаю, на «Ниссане» один раз в жизни не прокатиться, да еще и с Ричардом Гиром за рулем?
— Да еще в золо… — я осеклась. — Ариш, а не страшно было в машину к незнакомому мужчине садиться?
— Да нет, я сразу поняла: интеллигентный он, — в устах подруги это слово позвучало как «божественный». — Ну, значит, плюхнулась к нему на переднее сиденье, едем, а он все расспрашивает: кто я, чем занимаюсь, да почему по проезжей части так неосмотрительно разгуливаю — беда, может, какая у меня стряслась? А мне как раз выговориться хотелось. Так я ему все свои проблемы без утайки и выложила. Мол, денег нет, работы нет, перспективы туманны и мрачны. Смотрю — а у него на лице улыбка сияет. Я даже ошалела, — Романова потянулась и небрежным жестом стряхнула пепел в раковину. — Ничего себе, думаю, сам на машине дорогущей разъезжает, а над чужой нищетой смеется! Вот буржуй недорезанный! — разволновавшись, Аришка даже кулачком по столу стукнула. — А он вдруг и говорит: «Так мне вас сам бог послал!» Оказалось, что от него жена сбежала с каким-то итальянским партнером и оставила ему двух дочерей, одной шесть лет, другой четыре. Только женушка ушмыгнула, началась форменная свистопляска: у одной ангина, у другой скарлатина. А у него своя фирма, которой надо руководить, потому что работники, как водится, без жесткого контроля расслабляются. Он в агентство обратился: нянечки, гувернантки. Ему сперва грымзу субтильную прислали. Девочки, как ее увидели, — сразу в рев: «Папа, не уходи. Не оставляй нас с этой тетей, она плохая». Нанял он тогда бабушку, знакомые ему порекомендовали. Все было хорошо, пока лето не началось. Тут бабка начала фортели выкидывать: на дачу ей надо, картошку окучивать, огурцы поливать. Он ей: «Я заплачу, купите себе огурцов, сколько вашим душе и желудку угодно». А она — ни в какую, подавай ей натуральный огурец, без нитратов и радионуклеидов, — Аришка явно гордилась собой, запомнила такое длинное модное слово. — А ты знаешь, кстати, что апельсин — это символ плодородия? — не переставала удивлять Романова.