Чем ближе к поверхности, тем свежее и прохладнее становился воздух в тоннеле. Эдуард глубоко вдохнул, задумавшись о том, будут ли действительно полезны те тренировки, которыми они занимались в своём штреке.
— Там, наверное, уже зима… — уныло предположил один из каторжников, седовласый старик с длинной свалявшейся бородой.
— Там всегда зима, — сказал ему другой заключённый с физиономией серой и угрюмой, как кусок горной породы.
В живой цепочке узников раздавались приглушённые переговоры, то и дело прерываемые руганью охранников, призывавших соблюдать безмолвие. Наконец, после очередного поворота, когда их колонна поравнялась с другой, такой же, впереди показалось пятнышко света.
Глаз безошибочно отличил его от мертвенного сияния светочей. Это был свет солнца.
Арбалетчики, сторожившие выход из шахт, уже подняли огромные деревянные заслоны, отгораживавшие подземные лабиринты от мира поверхности. Эдуард не знал, был ли это единственный выход из тоннелей. Всякий раз их вели наверх разными маршрутами, так что запоминать их было бесполезно.
По мере того как невольники приближались к сияющему просвету, их привычные к тьме глаза начинали слезиться и болеть. Многие вовсе закрывали их, шагая вслепую. Многие, но не Эдуард. Он радовался свету, превозмогая боль, купался в нём, чувствуя, как с каждым лучом к нему возвращается частичка его прежней жизни.
Заметив мечтательное выражение на лице напарника, Ярви сильно дёрнул сковывающую их цепь.
— Не зевай, парень.
Они вышли во внутренний двор старой крепости, которая давным-давно была превращена в тюрьму. Врата в тёмный мир отчаяния и страданий. Сколько людей, миновавших этот двор, так и не увидело солнечный свет? Сколько сгинуло здесь?
Тут и там на стенах и дозорных башнях виднелись силуэты стражей. Как и сама крепость, они чётко выделялись на фоне заснеженных гор и затянутого облаками неба. Их было не так много, но, случись что, эти люди без труда перебили бы всех заключённых, находившихся во дворе.
Стражи Гнезда Олофа не отличались приятным нравом и широтой взглядов. В этом далёком, забытом всеми месте люди, как правило, оказывались не от хорошей жизни, однако Эдуард никогда не винил их за жестокость. Он понимал, что заключённые, которых они охраняют, большей частью были настоящими чудовищами. Насильники, воры, разбойники и убийцы понимали лишь язык силы и подчинения.
Снаружи, как всегда, было холодно, но небеса будто сжалились над несчастными, решив не осыпать их снегом в этот долгожданный день. Под ногами скрипел низкий деревянный помост, сколоченный для того, чтобы босые заключённые не отморозили себе пальцы, ступая по ледяному камню.