Но никто не спрашивал меня, поэтому я не поднимал голову, держал рот на замке, а руки на швабре.
В час ночи суетливые звукорежиссеры, продюсеры и другие люди, которые пытались выглядеть донельзя занятыми, наконец ушли, и я остался один. В «Раймане» было темно, не считая света на сцене, который каждую ночь оставляли включенным в честь людей, некогда выступавших здесь. Я проверил свой «финальный» список, дважды подергал двери и вышел на сцену. Группа Делии Кросс оставила там свои инструменты, и, принимая во внимание многочисленных охранников, расставленных вокруг здания, никто не мог унести их отсюда.
Рядом с микрофоном Делии стояла ее гитара. Это был «Макферсон». Я не смог удержаться, чтобы не попробовать сыграть на нем. Я взял гитару, перекинул ремень через плечо и стал перебирать пальцами вверх и вниз по грифу, наигрывая простые аккорды. Гитара была прекрасной с эстетической и акустической точки зрения. Очень мелодичной. Звонкой, как колокол, и наполнявшей воздух звуковым кружевом. Ее звук был настолько чистым и подходящим для перебора, что я порылся в памяти и заиграл песню, которую написал очень давно. Это была песня о буре, которая угрожала разорвать и унести шатры, и о том, как отец вытащил меня из-под скамьи и велел играть.
Хотя первоначально эта песня была написана для пианино, я переложил ее для гитары. Она особенно хорошо звучала на этом инструменте, поскольку с годами я научился одновременно использовать щипковую и переборную технику, при этом постукивая по корпусу гитары в ритме барабанной перкуссии, создававшем ощущение приближавшейся грозы. Стиль, который я разработал, позволял слушателю слышать и вместе с тем ощущать музыку благодаря использованию вступающих в противоречие мажорных и минорных аккордов.
Минорные аккорды грустные, тягостные, тревожные. Они захватывают внимание именно потому, что неуютны для слуха. Они дезориентируют и вызывают желание бежать, спасая свою жизнь. Мажорные аккорды радостные, теплые, легкие и торжествующие. Они заставляют желать невозможного. Первое приводит нас ко второму. Но для того, чтобы стать непоколебимыми и торжествующими, сначала нужно испытать тревогу и страх.
Я дополнил этот стиль реальным звуком бури: пронзительным свистом, которому научился у отца. Ничего особенного, просто надо использовать полный объем воздуха в легких и всем известные законы физики. Он заворачивал язык и прижимал к губам передние зубы, а потом дул изо всех сил. Вообще-то, слово «пронзительный» не вполне подходит для описания этого звука. Ребенком я часами репетировал до головокружения, пока не овладел этим свистом.