В школьные годы я увлекался отечественной историей и литературой, а после получения аттестата зрелости в 1965 году для меня даже не было вопроса, куда идти — я поступил, разумеется, в тот же институт, где учились и встретили друг друга мои родители. И там мне предложили, наряду с английским языком, изучать китайский. Конечно, это было неожиданное предложение, но я его принял, и данное обстоятельство во многом определило мой дальнейший жизненный путь. И там же мне вскоре предложили работать "под крышей" гражданского специалиста, чем я и занимался большую часть своей жизни
"ЗАВТРА". Видимо, уже тогда думающие люди в Министерстве обороны, а значит, и не только там, понимали перспективу дальнейшего развития событий и необходимость подготовки таких кадров?
Александр НАГОРНЫЙ.Думаю, в моём случае никакого "спецзаказа" с прицелом на будущее не было — просто советская сверхдержава могла позволить себе роскошь иметь специалистов, что называется, на все случаи жизни. В результате некоторые из них оказались востребованы в большей степени, некоторые — в меньшей, но без работы не сидел никто. К тому времени было уже понятно, что Китай выходит "из тени" Советского Союза и будет следовать своим путём.
"ЗАВТРА". Вы считаете себя представителем поколения шестидесятников?
Александр НАГОРНЫЙ.Нет, шестидесятниками можно считать людей, родившихся, в основном, в предвоенные годы и воспринявших войну детскими глазами — как жуткую беду, справиться с которой ты сам не можешь никак. Это такое "коллективное бессознательное", которое, как радиация, незримо пронизывало и пронизывает значительную часть отечественной интеллигенции и находит отклик в значительной части нашего общества.
"ЗАВТРА". Что-то типа стокгольмского синдрома? Когда взятые в заложники люди с какого-то момента начинают оправдывать террористов, своих мучителей, и даже помогать им?
Александр НАГОРНЫЙ.Здесь другая психологическая травма: менее шоковая, но растянутая на годы, а её последствия — на десятилетия. Но какое-то типологическое сходство имеется. Линией раздела тут, несомненно, стал 1968 год.
Так вот, себя и своих сверстников я бы к шестидесятникам не относил. Мы могли им подражать, как подражают младшие братья и сестры старшим, но внутренний психологический настрой у моего поколения был совсем иным — куда более рациональным и внутренне оптимистичным. Мы были всё-таки дети победителей… А сейчас мы поколение "проигравших", но не сдавшихся и поднимающих знамя борьбы и восстановления нашей великой Родины.
"ЗАВТРА". И где вы оказались после окончания института?