Любопытно, что Оленина любила делать на всех получаемых ею письмах собственноручные замечания, тут же, над тем словом или той фразой, которые почему-либо остановили ее внимание.
На этом письме она сделала два таких замечания, весьма характерных. Над фразой Лобанова, в которой он называет Крылова «покойным нашим другом» — Варвара Алексеевна надписала: «Бедный (Лобанов. — Н. С.-С.) ошибался. Крылов никогда не был ему другом и часто его подтрунивал. Они жили в одном доме, принадлежащем библиотеке».
Другое замечание Олениной сделано над фразой Лобанова, намекающей, что «Притча»- дочь Крылова. Он пишет: «Мы знаем ее издателя». Над этими словами Оленина делает примечание: «Это ошибочно. И. А. Крылов сам мне говорил, что она ему не дочь, а прикидывается».
Немудрой Варваре Алексеевне Олениной было невдомек, что говорил это ей не Иван Крылов, а «Нави Волырк», что Ивана Андреевича и в этом надо было понимать наоборот.
Какую глубокую личную трагедию должен был переживать великий баснописец, если о собственной дочери вынужден был говорить, что она «ею только прикидывается».
Тяжело, невыносимо тяжело было прожить жизнь «Нави Волырк'ом»!
Тяжело, но нужно. Только так и удалось стать Ивану Андреевичу Крылову честью, славой и гордостью нашей литературы.
Все годы, пока А. Ф. Смирдин печатал и продавал первые восемь частей его басен, И. А. Крылов, как всегда не торопясь, писал новые, подготовляя следующую, девятую часть. Новых басен, впрочем, было немного, и Крылов, чтобы не обижать Смирдина, почти все их предварительно напечатал в смирдинских же альманахах «Новоселье» (1833–1834), в журнале «Библиотека для чтения» (1834 и 1835), в сборнике «Сто русских литераторов» (1841).
В 1836 году на придворном маскараде Крылов лично у Николая I испрашивает разрешение на напечатание басни «Вельможа». Цензура что-то над этой басней задумалась, а Крылов этого не любил. Цензуре только дай потачку! И так застряли басни «Пестрые овцы», «Пир», кое-что другое. Исковеркан «Парнас», многое испортил своими советами Оленин. Что и говорить, «худые песни соловью в когтях у кошки…».
А басня «Вельможа», между прочим, тоже злая-презлая… В. Г. Белинский перепечатал ее целиком в своей рецензии и восторженно заявил, что «…талант Крылова еще удивляет своей силой и свежестью: для него нет старости!»[56]
Окончательно умолкает И. А. Крылов лишь после того, как 1 февраля 1837 года в 11 часов утра он вместе с Жуковским и Вяземским выносит из церкви гроб с телом поэта, которого с первых шагов его считал гениальным, — гроб с телом А. С. Пушкина.