Мы чокнулись банками. Юля вертела в руках тонкий стебелек какого-то дикого вьюна, завязывала его узелками и распускала на волокна. Так продолжалось пару минут.
– Оль? – тихо позвала она, наконец. – Ты, конечно, скажешь, что это розовые сопли, но я тебя все-таки спрошу.
Я улыбнулась. Догадываюсь, о чем пойдет речь.
– Ты как думаешь, мы с тобой выйдем замуж?
– Розовые сопли, – засмеялась я, вызвав ответную улыбку подруги. – Ты же знаешь, что можешь хоть завтра уйти из группы и хоть гарем собирай.
– Да не собираюсь я уходить! – поморщилась Юля. – Просто иногда особенно хочется бросить все это к чертям собачьим, создать семью, растить детей…
– Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, подумай, что тебе важнее: все или семья.
Юля вытаращилась на меня.
– С чего ты это взяла?
– Это не я, – усмехнулась я. – Это Фаина Раневская.
– Если честно, я в это не верю, – скептически покачала головой она.
– Ну и не верь. По крайней мере, я точно замуж не собираюсь. Ладно еще просто отношения, но брак… Нее. Из группы я все равно не уйду, а когда кончится война, и чем она кончится, одному Богу известно.
Юля только вздохнула. Уверена, она сейчас вспомнила своего Эдика. Она сидела с таким холодным выражением лица, что мне стало не по себе. Понятно, что держится, изо всех сил изображает равнодушие, чтобы не разреветься у меня на глазах.
– Я тебе говорила, что у меня уже платье было куплено? – вдруг несколько отрешенно спросила она, задумчиво глядя на огонь. – Красивое такое, в стиле русалки, цвета айвори. Подклад из плотного атласа, а верх из какой-то тонкой прозрачной ткани в узорах в виде бутонов роз. Так неброско и изящно. И фата была нереальная: кружевная, со шлейфом полтора метра. Я как это платье увидела, сразу поняла – кадык за него вырву любой, кто позарится. Купила про запас, так сказать.
– Ну вот, встретишь своего принца, а платье у тебя уже есть, – попыталась я подбодрить ее.
– Уже нет, – она взглянула на меня, и в ее больших карих глазах блеснуло пламя костра. – Я его сожгла.
Я многозначно промолчала. Знаю, что Юля тяжело переживала гибель Эдика, но, похоже, крыша у нее тогда была совсем плохая. Надо менять тему, пока хохлушка не заработала затяжную депрессию.
– Ты мне обещала разобраться с вампиршей.
– Да, точно, – она прямо воспрянула. – Мне как раз пострелять захотелось.
– Не уходи далеко от лагеря. Темно уже. И давай там потише.
– Я буквально за ворота. С глушителем.
– Отлично.
Юля поднялась и, бросив стебелек в огонь, пошла за оружием.