Моё тело расслабляется, стоит мне откинуться назад на спинку стула, и я чувствую, как напряжение медленно покидает мои конечности. Позволив себе крошечную усмешку, мне становится легче от того, что моя подруга знает меня настолько хорошо, чтобы разложить моё дерьмо по полочкам, даже несмотря на то, что находится на расстоянии многих миль.
– Лив?
Сейчас она на грани срыва.
– Я здесь.
Моему голосу крайне не хватало той силы, что была присуща ему прежде, поскольку вместо этого в нём звучал крах.
– Ты можешь быть здесь, но не в порядке. Не так ли?
Вздох срывается с моих губ.
– Нет. Я не в порядке, но буду… Клянусь.
– Лив, вспомни, с кем разговариваешь. Я знаю, как ты к нему относишься. Скажи мне, что он не сломал тебя?
Я утёрла тонкую струю крови на своём подбородке. С моих губ срывается шипение, когда я касаюсь пальцем ранки.
– Хел, я ценю твою заботу. Честно. Правда в том, что я не знаю, где он. Всё, что у меня есть – короткий телефонный звонок. Видимо, Айзеку пришлось уехать на некоторое время.
Я пожимаю плечами, рассматривая себя в зеркале, не уверенная в том, кому объясняю поступок мужчины.
– Он сказал, что это из-за работы, и он не знает, как долго будет отсутствовать.
– Что насчёт вас двоих? – Без колебаний спрашивает она.
– Не знаю.
– Оливия. – Голос Хелены звучит низко, серьёзно. – Ты должно быть спросила, как долго? Куда он уехал? Что это значит для вас двоих? – Задавала вопросы Хелена, становясь всё более и более разъярённой.
Сдирая голубой лак на своих ногтях, я бросила взгляд на телефон, а после вновь вернулась к своему занятию.
– Я спросила. Он не знает.
– Он не знает, чёрт возьми? – Закричала девушка.
Перебрав около пятидесяти бутылочек лака на своём комоде, я нашла свой любимый красный оттенок, улыбаясь реакции подруги. Через пару часов мне нужно выйти на работу. Я хочу накрасить свои ногти, и мне ещё нужно собраться, поэтому пришло время завершать телефонный разговор.
– Хел, успокойся.
Я слышу, как она фыркнула, поэтому, прикусив изнутри щеку, пытаюсь не захихикать.
– Он сказал, что это связано с работой, что у него есть что-то, от чего он не может избавиться, и Айзек понятия не имеет, как долго это продлится.
– Ну, сколько грёбаного времени может уйти на всё, чем он занимается?
Сжав переносицу, я прикрываю глаза.
– Айзек сказал, что, возможно, неделя, месяц или шесть – он не знает.
Прежде чем у Хел получилось перебить меня, я продолжила, желая покончить с этим сейчас:
– Он сказал, что не ждёт того, чтобы я ждала его.
– Он что? Это… твою мать, – прошептала Хел.
– Ага. Не уверена, что должна сделать с этим лакомым кусочком. Мне почти что хотелось, чтобы он попросил меня дождаться его, но Айзек не сделал этого.