Надо отдать ему должное: на комплименты Евгений Олегович горазд.
– Верочка, а ты почему не ешь? – волнуется мама.
– Я не ем мясо, – поясняет Верка, разглядывая свои алые ногти. – Я вегетарианка.
Меня обдает жаркой волной.
Вот вр-руша! Я собственными глазами вчера видела, как она эту самую колбасу прямо на столе у нас резала! Даже доску не подложила! Тоненькими пластиками! Все спали, а Верка резала! А потом ела ее, наверное. Хотя этого я уже не видела – я в туалет зашла.
– Вероника! – Евгений Олегович грозно сдвигает косматые брови и трясет шевелюрой. – Не забывай о манерах, дочь!
Верка закатывает глаза к потолку. Нет, эти двое друг друга стоят.
– Хорошо, папа, не забуду, – говорит она через какое-то время гробовым тоном. – Я буду есть чужую колбасу. Я буду пить кипяченую воду из чайника. Я буду умывать лицо жидкостью для рук. Спать на раскладушке. Смотреть каждый вечер тупые сериалы по телевизору. Слушать Адель…
Я смотрю на родителей. Они притихли, просто прижухли, как какие-то кролики!
А Адель, интересно, ей чем не угодила?
– …Я все буду делать, как ты скажешь, дорогой мой папа. Только пожалуйста, только ради бога свали отсюда уже куда-нибудь подальше, а? Умоляю! Хоть в Иркутск! Потому что, если ты не свалишь…
Верка вдруг вскакивает из-за стола и убегает. В мою комнату, конечно. Куда же еще.
Вот, называется, и покушали пиццу в теплом семейном кругу.
Некоторое время все молчат. Фенимор Купер трется о мою ногу – ему, в отличие от Верки, очень хочется сегодня колбасы. Выковыриваю кусочек из теплого сыра и незаметно сую руку под стол. Мама не любит, когда я кота прикармливаю.
– Это ничего, – говорит она. – Это ничего. Это стресс, Евгений Олегович.
– Вы, пожалуйста, Евгений Олегович, не волнуйтесь, – подхватывает папа. – Мы все прекрасно понимаем, все!
– Женя, я не знаю, как с ней быть. После кончины Светланы она совершенно вышла из повиновения! – Маэстро трагически вскидывает руки, словно собирается тут нами дирижировать.
А вот мне всегда было интересно: почему он – Евгений Олегович и на «вы», а мой папа – на «ты» и Женя? Они, между прочим, ровесники.
– Юльк, сходи, посмотри, как там Вера, – просит мама.
Это она намекает, чтобы я убралась куда подальше. Оставила их одних для серьезного взрослого разговора.
«Сходи, посмотри, как там Вера». Я бы с большим удовольствием в клетку к тигру сходила, посмотрела бы лучше, как он там.
– Может, я доем все-таки?
По маминому красноречивому взгляду я все понимаю. Я-то пока не вышла из повиновения.
Встаю, забираю тарелку и иду в гостиную. Из моей комнаты доносятся чужеродные звуки. Тяжелый немецкий рок. Ага, могла бы и наушники надеть. Адель ей, видите ли, не нравится.