– Сиреневое?
– Да нет. Которое я предпоследним мерила, с коротким рукавом.
– А, хорошее. Тебе идет. – Маша говорит, а я думаю: значит, без меня теперь по магазинам ходите, да? Ладно. К сведению принято.
А Маша как будто мои мысли прочитала, прямо через стенку туалета:
– Все-таки надо было Юлю позвать.
– Да она бы все равно не пошла. – Ксюша говорит. – Я же знаю.
Да? Почему бы это я не пошла, интересно? Просвети меня, Ксения, пожалуйста.
– Или Волкову с собой потащила бы. Они же теперь не разлей вода. Шерочка с Машерочкой.
Ах, вот оно что. Кажется, у Ксюши помутнение рассудка в последней стадии. Это они теперь не разлей вода с Машей. И вообще при чем тут Волкова? Я – отдельно, Верка – отдельно. Как мухи с котлетами.
– Не знаю, неудобно как-то. Ладно, я ей вечером позвоню.
– Только не говори, что мы в «Меге» были. А то Юлька взбесится.
А, боишься, значит. Это хорошо.
– Она последнее время немного того, с приветом. До сих пор на меня волком смотрит из-за своего Левушки драгоценного.
– Не надо было вообще эту тему поднимать. – Маша выходит из кабинки и включает воду. – Сама виновата.
– Я? Ну не знаю! Пусть спасибо скажет, что я про Левины приключения с Маринкой помалкиваю. Как настоящий партизан, хотя меня уже распирает.
Маша на это ничего не говорит. Ксюша тоже выходит из кабинки и моет руки. Жужжат электросушилки.
– Ну давай, платье сейчас купим и в кофейню, ага?
Последнее, что я слышу из Ксюшиных уст.
За ними захлопывается дверь.
Я сижу на унитазе еще несколько минут. А может, лет, я не знаю.
Маринка.
Маринка.
Это из одиннадцатого которая? Или другая? Не знаю никакую Маринку.
Ксюша врет. С другой стороны, зачем ей врать? Она же не знала, что я тут, в кабинке, заседаю.
А Маша какова? Промолчала. Ей ведь наверняка тоже что-то известно.
У меня так сильно стучит сердце, что я прижимаю его рукой к ребрам, чтобы не выпрыгнуло.
Через некоторое время я все-таки выхожу из туалета. Все вокруг какое-то не такое. Не могу нормально объяснить. Взять хотя бы шарики под потолком – они, оказывается, уже почти сдулись, а я сначала не заметила. А у людей, которые тут гуляют, почти у каждого в ухе наушник. Они как будто разговаривают с воздухом.
Подхожу к фонтану – наших, естественно, нет. Достаю из кармана треснувший свой телефончик. Что там? Пропущенная эсэмэска.
«Мы в кофейне. Ждем тебя на чизкейк».
Сердце начинает прыгать, только теперь уже от радости. А потом я замечаю то, что сначала не заметила.
Это не Маша мне отправила эсэмэску, а мама.
Это мама с папой и Веркой меня в кофейне ждут.