– Ты еще голоден? – спросила я, меняя тему. – Дома, наверное, еще осталась еда.
– Да нет, я наелся, – улыбнулся Кейд. – На самом деле, я поел дома до приезда сюда.
– Тогда почему приехал?
– Потому что меня пригласил твой брат. Он хороший парень.
Я провела рукой по траве, позволив стебелькам щекотать ладонь:
– Это единственная причина?
Я хотела, чтобы Кейд поговорил о доме. Высказался откровенно, как в письмах. Если у него было плохое утро, я хотела, чтобы он рассказал о нем. Возможно, я хотела доказать Кейду, что со мной можно обо всем поговорить.
– А ты хочешь, чтобы была другая причина? – Парень наклонил голову и слегка улыбнулся. Я поняла, на что только сейчас намекнула.
– Нет! К-конечно же нет, – протараторила я, молясь, чтобы мое лицо не покраснело. – Мне просто интересно, почему твои родители не заставили тебя остаться дома. Мои не разрешают мне уходить на День благодарения.
Уверенность Кейда как ветром сдуло, и он снова лег на спину:
– Да… Уверен, моим родителям тоже хотелось бы, чтобы я остался дома. Маме нравится, когда мы проводим время вместе.
– Правда? – Раньше он не это говорил… точнее, писал.
– Конечно. Какой маме не нравится, верно ведь?
У этого парня самая толстая броня в мире. Я не знала, как заставить его быть самим собой вне писем.
– Ну, не все мамы хорошие. Или папы, – вздохнула я.
Кейд даже не вздрогнул, не закрыл глаза. Просто повернул голову и снова пристально посмотрела на меня:
– У тебя рука в крови.
Я опустила голову и заметила на руке несколько красных капель:
– Ох! Багз меня поцарапал. Ничего страшного.
– Лучше промыть ссадину. Ваш кролик уж точно не самое стерильное создание в мире.
Судя по тому, как Кейд прикрыл глаза рукой, будто готовясь подремать, наш разговор закончился. И мне стало очень грустно.
Уже половина шестого, а Кейд до сих пор в моем доме. Я дала ему один час, а он продержался больше трех. Я в пух проиграла пари, которое заключила сама с собой. Марк уже давно ушел. Он даже не дотянул до ежегодных историй от бабушки с дедушкой о прошлых Днях благодарения, когда моя мама, будучи подростком, устраивала голодовку. И уж точно не дождался пирога.
Пирог! Этого события я ждала последние часы. Кейд не может быть здесь во время семейного чаепития. В любую минуту он уйдет. Должен уйти. Именно такие мысли крутились у меня в голове последние сто двадцать минут. Когда мои маленькие кузены цеплялись за ноги Кейда, пока он ходил по дому. Когда мой папа объяснял ему каждый свой шаг при постройке книжного шкафа в гостиной. Когда мама измеряла его запястье для «мужского браслета», который она делала. Она громко заявила Кейду: «Я собираюсь сделать мужской браслет. Дай посмотреть твое запястье».