Мы стояли на берегу зеленого океана на мягком мокром песке, хихикали и ерзали туда-сюда, пока не погружались по щиколотку или даже по голень.
Ты не помнила себя от счастья, узнав, что на каникулах у нас принято как минимум дважды в неделю заказывать еду навынос и есть всевозможные сухие завтраки, которые в другое время нам запрещали. Всякий раз мы садились за стол зверски голодные. Нам не хотелось домой, обидно было терять два часа блаженства на солнце, но мы жадно вгрызались в рулеты с салатом. А к семи часам у нас уже урчало в животе, и мы с нетерпением ждали ужина. Моих родителей было так легко уговорить свозить нас после ужина в Квинсклифф за рожками мороженого.
Мы делились мечтами и секретами в темноте, уткнувшись теплыми лицами в прохладные хлопковые наволочки, и уже через несколько минут нас затягивало в темный водоворот освежающего сна, такого глубокого, каким он бывает только после дня, проведенного на пляже.
Тебе было весело с нами, мне не приходилось соперничать за твое внимание. Даже Шарлотта, которая всегда мечтала иметь такую сестру, как ты, а не я, гостила в Сиднее у бабушки и дедушки.
Когда снова началась школа и появилась Тифф, половину твоего времени стала отнимать компания, которая быстро собралась вокруг нее. Ребята мне нравились, но я считала их слишком уж крутыми для меня. И даже для тебя – немного, до недавних времен. Прыщи, очки, наивность, отсутствие дизайнерской одежды, нос, который вырос, опережая остальные черты лица, мертвенно-белая кожа, – по-прежнему не в моде, несмотря на вампирские романы, – да еще Майкл в друзьях… ох, думала я, хорошо еще, что ты вообще обращаешь на меня внимание.
Сейчас я смотрю на шестиклассников и думаю: они же совсем еще дети. Но в то время я была уверена, что раз уж мы прожили вместе идеальное лето, это что-то значит, и если мы так близки, по крайней мере, зерно нашей дружбы уцелеет.
Наша дружба представлялась мне невидимой золотой нитью, соединяющей нас. Тебе я об этом никогда не говорила: ты сказала бы, что это «детский сад». И вправду по-детски. Но я смотрела на это сквозь пальцы, как и на многое другое. Не обижалась, когда меня высмеивали и отвергали, потому что твердо верила в нас и знала, что ты вернешься.
И ты всегда возвращалась.
Но как же я ошибалась насчет золотой нити.
Больше нас ничто не связывает.
Просто мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять это.
Для меня то лето было волшебством. Для тебя – лучшим из всего, что на тот момент подвернулось.
Невозможно испытывать больше отвращения, чем чувствую ко всему этому я.