– Можно узнать почему?
– А чё за бред? – ответила Надя. Мы стали переглядываться. – Сидят в ресторанах целый день, не работают, ничё не делают, говорят ни о чем. Весь роман по принципу: заказали – выпили, заказали – выпили, то вино, то шампанское, и больше ничего не происходит. Бухают с утра, извините. И еще какие-то проблемы… Я таких затянутых книг не знаю больше.
Марина Зуйкович, сидевшая за первой партой, оглянулась и показала Наде рожу. Пока любовник валялся в больнице, тоскующая, но сильная Марина пыталась хотя бы частично представлять его интересы, демонстрируя неприязнь к невеждам.
– Надя, я тебе завтра принесу по-настоящему затянутую книгу. Там человек только просыпается триста первых страниц.
Прокатились смешки. Татьяна Борисовна улыбнулась.
– А потом еще семь томов думает, как бы ему переспать с Альбертиной! – крикнул кто-то с последней парты.
Татьяна Борисовна подняла бровь и склонила голову набок.
– А в чем Надя не права, кстати? – спросил кто-то еще. – Зачем это все? Позавтракали в отеле, пообедали на террасе, поужинали в ресторане, заказали перно и содовую, подали кофе, по полу полз таракан, взяли такси, взяли вина…
– Сорок пять сантимов!
– За полтора литра!
Все заржали. По едва уловимой отдаче где-то в ключицах угадывалось, что Татьяна Борисовна вытянула под столом ноги и сняла туфли.
Кто-то встал с раскрытой книгой в руках и зачитал: «Письмо оказалось банковским счетом. Остаток равнялся 2432 долларам и 60 центам. Я достал свою чековую книжку, вычел сумму четырех чеков, выписанных после первого числа текущего месяца, и подсчитал, что остаток равняется 1832 долларам и 60…»
– Вообще никакого действия, – резюмировала Надя Косых. – Какой-то телеграфный стиль, – добавила она прицыкнув.
Становилось все веселее. Татьяна Борисовна выпрямилась. Мы успокоились.
– Скажите… Вам понятно, что имел в виду Хемингуэй, говоря о принципе айсберга? – Она сняла очки и закусила дужку.
Мы не знали, что такое «принцип айсберга».
– Хемингуэй сравнивал свои произведения с айсбергами. Они на семь восьмых погружены в воду, и только одна восьмая часть видна. Видимая часть – это текст. Подводная часть – подтекст, то, о чем автор не стал говорить, то, что мы можем понять без слов – по жестам и позам героев, по обстановке, по погоде, по отдельным словам…
– Лично я не поняла, – сказала Надя.
– Как вас зовут?
– Надежда.
– Надежда, вы пойдете сегодня в столовую?
Мы опять переглянулись. Пришлый человек распечатал нашу Надю на третьей минуте?
– Собираюсь.
– Предположим… – Татьяна Борисовна вздохнула и легонько постучала карандашом по лбу, – в очереди перед вами окажется человек пять. Все они будут совершать простые действия – читать ценники, брать блюда, ставить на подносы… Ничего интересного, скучно, затянуто, ни о чем. Стоит ли про это писать?