И снова желание Людовика заполучить Неаполитанское королевство стало для Борджиа ключом, открывавшим двери к заветной цели. Весь июль и август папа открыто порицал Орсини и Вителлоццо Вителли, в то время как Чезаре, таинственный и неуловимый, занавесив от гнуса тонким шелком лицо, охотился с леопардами в лесных окрестностях Урбино. Франческо Троке изо всех сил убеждал Людовика не защищать Орсини и Бентивольо. В обмен на это Борджиа обещали королю помощь в неаполитанской кампании. Изабелла д'Эсте, куда более проницательный и хладнокровный политик, нежели ее супруг, уловила эти настроения и предупредила Франческо, чтобы тот вел себя осторожно:
Все считают, что Его Христианское Величество в хороших отношениях с Валентинуа, поэтому прошу Вас, будьте осторожны, не употребляйте слов, которые могут ему передать, ибо в наши дни мы не знаем, кому можно верить. Ходят разговоры… будто Вы, Ваше Сиятельство, произнесли резкие слова о Валентинуа перед всехристианнейшим королем и слугами папы. Слова эти, без сомнения, дойдут до ушей Валентинуа, а он уже доказал, что не церемонится даже с людьми одной с ним крови [намек на гибель герцога Гандийского], так что я уверена, он не промедлит и в этом случае… нет ничего легче, чем отравить Ваше Сиятельство…
Сама Изабелла по отношению к «гнусному» преступлению Чезаре против Гвидобальдо и Елизаветы оказалась куда циничнее: за день до письма к Франческо она написала в Рим своему брату Ипполито. Ей хотелось, чтобы тот поговорил с Чезаре и попросил уступить ей две статуи Венеры и Купидона, стоявшие во дворце Урбино. Чезаре, который на тот момент занимался упаковкой сокровищ Гвидобальдо, включавших и знаменитую библиотеку его отца Федериго, легко согласился и отправил человека с облюбованными Изабеллой скульптурами.
Неожиданное появление Чезаре при дворе короля в Милане и подчеркнуто дружеский прием, оказанный ему Людовиком, перепутали собравшихся там правителей. Даже Франческо Гонзага. который в день приезда Чезаре неосторожно похвастался венецианскому послу, что готов вступить в единоборство с «папским бастардом», почтительно его приветствовал. «Сегодня мы обнялись друг с другом, словно братья, и вместе с Его Христианским Величеством провели весь этот день, танцуя и веселясь…» — заверил он обеспокоенную Изабеллу.
Следующей целью Чезаре были Бентивольо, родня Эсте и правители Болоньи, еще одного папского наместничества. Пока Чезаре строил планы следующей кампании, Александр в Риме задумывал длительную вендетту: он хотел отомстить за смерть Хуана Гандийского. 25 сентября Джулио Орсини сказал ему в лицо, что французы предупредили в Милане кардинала Орсини, будто папа намерен уничтожить их род. На следующий день клан устроил семейный совет в Тоди. За ним последовало собрание в замке кардинала Орсини в Маджоне. Туда пришли не только старшие представители семьи Орсини (один из них, Паоло, был на службе у Чезаре), но и мощная группа капитанов Чезаре, боявшихся за свои владения, а именно: Вителлоццо Вителли из Читта-дель-Кастелло, Оливеротто да Фермо и Хуан Паоло Бальони из Перуджи, а правители из городов, которым угрожала непосредственная опасность, — Гвидобальдо да Монтефельтро, Джованни Бентивольо и Пандольфо Петруччи Сиенский — прислали своих представителей. Бальони предупредил заговорщиков, что если они не примут превентивных мер против Валентинуа, «дракон сожрет их всех по одному». Складывалась опасная для Чезаре ситуация. 7 октября в крепости Сан Лео в Урбино произошел мятеж, побудивший людей из Маджоне к действию: 9 октября сформировали союз против Чезаре.