– Он убил Декера.
Ответа снова не последовало.
– Я убью его, мы придумаем достоверное объяснение и сделаем так, чтобы наши версии совпадали, и никто ничего не узнает.
– Нет! – крикнула Констанс. Лонгстрит проигнорировал ее, и его палец надавил на курок. – Нет! – снова закричала Констанс и внезапно бросилась к Диогену, оттолкнув его в сторону. В это время пистолет выстрелил, но пуля прошла мимо. Она закрыла собой Диогена.
– Черт побери, убери ее с моей дороги, – приказал Лонгстрит Пендергасту.
Пендергаст взглянул на него:
– Мой ответ тоже… нет.
– О чем, черт возьми, ты говоришь?
– Ты не убьешь его.
– Мы поклялись! Он убил Декера. Ты сам сказал, что убить его – единственный выход!
– Он мой брат.
Лонгстрит уставился на него, потеряв дар речи.
– Прости, – сказал Пендергаст. – Он моя… семья.
– Семья?
– По-видимому, ты должен быть Пендергастом, чтобы понять. Я виноват в ужасных преступлениях против моего брата. Из-за меня он стал тем, кто он есть. Теперь я понимаю, что, если я убью его, то не смогу жить в мире с самим собой – в прямом смысле этого слова. У меня не останется другого выбора, кроме как покончить с собой.
Лонгстрит недоверчиво переводил взгляд с одного брата на другого.
– Сукин сын, это уже не лезет ни в какие ворота.
– Говард, пожалуйста. Не убивай моего брата. Он исчезнет, и ты больше никогда о нем не услышишь. Даю тебе свое слово.
И тут Диоген рассмеялся – саркастически и нелепо.
– Ради всего святого не слушайте его. Убейте меня! Я хочу умереть. Ох, будь мужчиной, frater, и скажи своему приятелю, чтобы он нажал спусковой курок!
Приглушенное рыдание сорвалось с его губ, в то время как он продолжал смеяться.
– Он серийный убийца, – настаивал Лонгстрит. – И ты ждешь, что я просто отпущу его?
– Кукареку! – внезапно закричал Диоген, брызгая на Лонгстрита слюной, как истинный безумец. – Кукареку!
– Поверь мне, сохранив Диогену жизнь, ты тем самым причинишь ему гораздо больше боли, чем все вместе взятое, на что способна наша система уголовного правосудия, – Пендергаст прервался. – И он не будет больше убивать – сейчас я в этом уверен. Но это твое решение. Я вверяю его жизнь – как и мою – в твои руки. Констанс, пожалуйста, отойди.
Констанс застыла в нерешительности, но затем подчинилась.
Прошла невыносимо напряженная минута, и затем Лонгстрит медленно опустил пистолет.
– Не могу поверить, что я делаю это, – сказал он. Он уставился на Диогена с открытой ненавистью во взгляде и сплюнул в песок. – Если я когда-нибудь увижу тебя снова, ублюдок, ты мертвец.
Пендергаст быстро пришел в движение, снял наручники с Диогена, который внезапно замолчал, неотрывно глядя на брата.