Харрисон бросил едва начатый «Кэмел» и кашлянул.
– Ну, ладно! – сказал он всем. Потом посмотрел на меня: – Я могу подбросить тебя домой – мне по пути.
Он взял меня за руку и повел в сторону Пиккадилли.
– Спокойной ночи! – смогла выговорить я, когда Харрисон повел меня по улице прочь от них. То, что я не споткнулась, было настоящим чудом, не как непорочное зачатие, конечно, но близкое к этому. Несколько секунд мы шли молча, и я придумывала фразы, которые могла бы сказать, чтобы показаться… показаться кем-то… может, даже женщиной, которая знает, что делает, – или которую не волнует, что она делает, потому что, куда бы она ни пошла, у нее всегда будет лучшая компания. Люди, которые слушали бы каждое ее слово – как внимательные преследователи, – и почему бы Харрисону не хотеть быть рядом с ней? Вот бы она была такой, вот бы она знала, что ему сказать, вместо того чтобы думать, к чему это все ведет. Куда они идут и зачем? Он позовет ее на выпускной и покроет ее тело засосами?
И, конечно, она уже любит его, не так ли? До тех поцелуев на заднем сиденье она бы не осмелилась, но теперь…
– Где ты живешь? – спросил он, стоя рядом с величественным Ханом Соло и всеми другими персонажами, которых он еще сыграет, от чего я вздрогнула. А рядом со мной стояли все, кого еще сыграю я: мстительная парикмахерша, злобная мачеха, разлучница, играющая на флейте, психолог, писательница-наркоманка, актриса, которая уводит чужих мужчин, директор по кастингу, которая очень любит мальчиков, я сама, неверная жена, злая начальница, я сама, я сама, я сама, я сама и парочка монахинь. Он взял меня за локоть и усадил на заднее сиденье такси.
– Какой у тебя адрес?
Я уставилась на него, моргая.
– Адрес?
– Куда едем, дамы и господа? – водитель завел машину, и мотор ожил. – Или катать вас всю ночь? За ваш счет, конечно.
Харрисон согласно кивнул и быстро покрутил пальцем в воздухе – международный жест, который все ускоряет.
– Ладно, Эсмонд-корт, Кенсингтон-хай-стрит.
– Прекрасно, леди. Домчим в один момент, – радостно воскликнул он на своем восточном кокни, как Дик Ван Дайк. Я бы тоже хотела такой акцент. – Это за Баркерс, да?
Я собиралась ему ответить, но вдруг Харрисон повлек меня назад к спинке сиденья, мы были все ближе и ближе, лицом к лицу, и наконец слились в поцелуе, по дороге туда, где мы будем репетировать свой поцелуй для фильма «Империя наносит ответный удар», который мы будем снимать только через полтора года, но нам хотелось отрепетировать заранее. Люди думают, что в романтической сцене актеры просто целуются. Они не понимают, что стоит за этой сценой. У настоящих актеров. Репетиции всегда видно. Но вы не обязаны верить мне на слово. Пересмотрите те поцелуи в «Империи». Видите? За этим стоят годы подготовки, и я даю слово, нам не нужны были спецэффекты. Это были первые дни и ночи Великой силы.