Трое братьев были работягами. Они поселились на плодородной земле, там, где река Милуоки впадает в озеро Мичиган. В этих местах бывает холодная зима и знойное лето. Здесь выживают люди практичные и стойкие. Мои родственники именно такие, как и многие другие переселенцы и эмигранты, осевшие в Висконсине. Возможно, эти черты были характерны и для коренного населения Милуоки – индейцев племен виннебаго и потаватоми. У многих эмигрантов – выходцев из Италии, Восточной Европы, немцев, ирландцев, евреев, скандинавов и чернокожих – была одна общая черта: безумный оптимизм.
Иногда амбиции и мечты местных жителей заходили слишком далеко. Жителям Милуоки было мало одной марки местного пива, надо было иметь несколько собственных брендов. Этот округ должен был быть известным не только своим молочным животноводством и производством молока, но и своими сырами. Здесь не довольствовались тем, чтобы округ гордился одним видом производства. Здесь имелись кожевенные заводы, верфи, пивоварни, кирпичное и мясоперерабатывающее производство, а также находились такие промышленные гиганты, как сталелитейные заводы Inland Steel, A. O. Smith и автомобильный концерн American Motors.
Основу индустриальной мощи штата заложили сталелитейные и автомобильные заводы. В эти края в поисках работы переехало много чернокожих из Луизианы, Алабамы, Миссисипи, Джорджии и других штатов, расположенных южнее линии Мэйсона – Диксона[8]. Работать на заводах было гораздо проще и выгоднее, чем батрачить на землях Юга страны, то есть в тех местах, где чернокожие менее века назад были рабами. Переселенцы из других штатов старались сохранять свои традиции и держались вместе. Отец Офелии Сэм Солтер оказался со своей семьей и многими друзьями из Луизианы в Милуоки. Семья Триплеттов, состоявшая, за исключением Фредди, из очень милых людей, приехала из Миссури.
Жители нашего квартала всю неделю вкалывали, как заводные, а по выходным с таким же рвением молились и отдыхали. У нас в Милуоки люди во время рабочей недели не пили. Но как только в пятницу вечером на заводе Inland Steel, где работали трое моих дядьев, звучала сирена, оповещавшая об окончании рабочего дня, Арчи и Вилли – до выхода на пенсию, а Генри – до своей преждевременной кончины, начинали вечеринку, которая продолжалась до воскресного утра, когда все шли в церковь, каялись и молились.
В возрасте с четырех до пяти лет я жил у дяди Арчи и его жены и привык к недельному циклу работы и отдыха. Дядя и тетя были добрыми и легкими в общении людьми, которые не отягощали нас, детей, всякими правилами. Тетя была глубоко верующей и следила за тем, чтобы нас воспитывали в церковной традиции.